Змеелов в СССР
Шрифт:
— Падай, малой. Чувствуйте себя, как дома.
И Кухарук непроворотно-плотно уставился на меня своими темно-мутными глазками.
Не смущаясь ни нависшими над глазами сивыми бровями, ни хмурой нелюбезностью «родственничка», я рассказал о своих планах и почтительно попросил его о дельном совете.
— Ах, молодежь. Всюду вы лезете, не зная броду. Ты поговорку, малой, знаешь? — Дядя быстро перешел на фамильярное «ты». — Кто «там» не был — будет, а кто был — не забудет.
— Знаю.
— А «там» был?
— Нет.
— А я был. И больше не хочу. Впрочем, твоей беде легко помочь. Всякая частная торговля
Что-то это мне напоминает… Анналы НКВД, операция «Трест», проводимая чекистом Артузовым, свободным от предрассудков. Так что я бодро ответил родственничку:
— Думаю что недолго. Не удивлюсь, что за ними уже присматривают. Отрабатывают все связи.
— А ты, малой, не такой уж дурак, каким кажешься на первый взгляд. Узнаю себя в молодости. Может и будет из тебя толк. Надеюсь, ты понимаешь, что как только твоего поставщика возьмут, он тебя с ног до головы дерьмом перед органами обмажет. Приплетет чего было и чего не было. И поедешь ты «По тундре, по железной дороге, где мчит курьерский Воркута — Ленинград…»
— И что же делать?
После на десятиминутной, первый взгляд незначительной беседы, заключающейся в вопросах и ответах, дядя сменил гнев на милость.
— Ладно, уговорил. Нравишься ты мне малой. Узнаю Тельферовскую породу. «Цэ дило треба розжувати». Дам я тебе несколько бесплатных советов. Бери у одного поставщика, редко и много. Желательно чтобы цепочка с прииска была минимальной. И людей в этом деле было засвечено раз-два и обчелся. Для начала рекомендую тебе зубного врача Гольдмана. Он вроде наш дальний родственник, так что можно надеяться, что сразу не сдаст. Но, правда, он довольно жаден. А в таких вещах веры нет даже родне, тем более такой дальней.
Кухарук ненадолго замолчал. Чувствовалось, что его мозг гудит как трансформатор. Чапай думу думает. Я почтительно внимал родственнику, ожидая продолжения.
И дядя ожидаемо продолжил:
— Хорошо. Я в это дело все равно влазить не собираюсь. А тебе может пригодится. Проследил я как-то скрытно за Гольдманом, стараясь определить его источник. В трех кварталах от его зубного кабинета, на улице Ленина, есть частный дом. В котором проживают Сомовы. Но это не муж и жена. А близкие родственники. У Степаниды муж как раз на прииске работает. И ежемесячно ей посылочку по почте присылает. А там, среди какого-нибудь таежного меда или варенья из лесных ягод, грамм
— Пятьдесят грамм? — переспросил я. — Так это же мелочь. Считай пять стандартных пуль по девять граммов.
— Не скажи! — ответил мне Кухурук. — Степанида продает металл по 24 рубля за грамм, и получает с этого комиссионные. По два рубля с грамма. Вот в месяц выходит и чистая зарплата молодого специалиста, вроде тебя, только окончившего институт. Считай муж ежемесячно ей так высылает пособие на детей. А их у Степаниды двое. Кроме того, сам Захар ежегодно приезжает в отпуск. И уж тогда привозит с собой металла немало.
— Сколько?
— Шлих довольно тяжел. В стандартную поллитровую бутылку водки его входит восемь килограммов. Вот примерно столько в нательном поясе Захар Сомов ежегодно с прииска и привозит. Такой поясок фигуры не портит. Золотой песок тяжел и для перевозки гораздо удобнее пухлых пачек сторублевых билетов.
— А на прииске разве не обыскивают? Сразу же обнаружат.
— Так прииск же находится в глухой тайге. Смысл там обыскивать? От него немало надо до обитаемых мест на лодке и пешком топать. И золото можно заранее спрятать и в пути взять. Кроме того, золото он привозит не свое личное, а артельное, общественное. Так что ему его человек может и в пути передать. А уже на железной дороге или на пароходной пристани людей толпится разных без счета. Там уже всех обыскивать не будешь. Да и зачем? Прииск же далеко. А деньги не пахнут и лучшая гончая собьется с извилистого следа.
Я, привыкший в будущем к рамкам с металлодетекторами на каждом шагу, лишь промолчал.
А дядя продолжал:
— Вот тогда и начинается основная страда. И Степанида и брат Захара, Савелий, что в доме в Киеве проживает, трудятся без отдыха. Такое количество золота раскидай. Отсюда оно даже на Кавказ уходит. Тебе бы племянник к этой Степаниде втереться. Скажешь, что Гольдман тебя прислал как родственника, наверное прокатит. Впрочем, начинать тебе надо с малого. А уж потом если пойдет можно и туда соваться.
Кухарук подумал и махнул рукой:
— Была, не была. Есть у меня заначка. Для себя берег, но раз такое дело, тебя как раз хватит обучиться. Я смотрю на золото с кулацкой простотой — штанов из него не сошьешь, черту оно нужно! Так что начнем.
И началась учеба. И пожестче, чем старый, стреляный, травленый волк учит поспешно-смелого от неразумия волчонка. Вот так иногда фортуна любит помогать тем, кто сам много для этого старается, причем необычными ходами.
Дядя покопался в своем хламе и достал достал плоскую аптечную склянку.
— Учись студент. Пока дядя добрый. Смотри! Тут тридцать шесть чешуек и крупинок. Крупинка в среднем тянет на один грамм, чешуйка — на половину. Итого ровно двадцать грамм — как в аптеке. На коронку для зуба идет от одного до полутора граммов, литые золотые зубы делают редко с тех пор, как появилась нержавеющая сталь. Корпус часов на руку требует пятнадцати-двадцати граммов. Обручальное кольцо — еще меньше, женское кольцо с камнем — совсем немного.
И тут же были откуда-то вытащены аптечные весы и тяжелые крупинки, ссыпанные в чашку, вытянули как раз двадцать грамм.