Змеи Неба и Пламени
Шрифт:
Она стоит с сжатыми кулаками. Когда она не отвечает, я отворачиваюсь от неё и выхожу на свет.
Спустя несколько долгих мгновений я слышу слабый звук её босых ног, скользящих по камню, она приближается ко мне. Она садится, скрестив ноги, сбоку от меня, так что я могу видеть её краем глаза.
— Я люблю читать, — тихо говорит она. — Люблю заучивать стихи и песни. Разные песни, не только раздражающие. Иногда я сама пишу песни, но никогда их никому не пою. Мне нравится готовить. Люблю шить и вышивать. И гладить. Это процесс разглаживания складок на одежде. Большинство людей считают
Я не понимаю, что означает «вышивать», или зачем нужно разглаживать складки с одежды, но не спрашиваю.
— Я никогда не была принцессой, которая ничего не делает, — продолжает она. — Мне всегда нравилось помогать слугам с работой или с их детьми. Иногда они приводили своих малышей во дворец, и я качала их или играла с ними, пока их родители работали. Лучший возраст — когда дети начинают пытаться говорить. Их глаза такие яркие, и они издают все эти мягкие, нетерпеливые звуки, и смотрят на тебя с таким счастьем и надеждой. Я люблю детей. Всегда любила. Я люблю животных — собак и лошадей. Мою любимую лошадь зовут Фейэвезер. Она будет ужасно по мне скучать. Я надеюсь, что Ворейнцы не будут слишком сильно её нагружать и не сломают её дух.
Тихая грусть в её голосе пробуждает и мою собственную боль, но мягко, словно ветер, шуршащий по траве.
— Я всегда думала, что мне лучше было быть горничной, а не принцессой, — шепчет она. — Мне нравится разбирать шкафы и полки. Выбивать ковры в ясный утренний день. Подметать, сочиняя песни в голове. Может быть, мне суждено было быть женой крестьянина на какой-нибудь процветающей ферме, окружённой сладкими, розовощекими детьми. Может быть, я родилась принцессой по ошибке. Мне всегда не хватало тех амбиций и той безжалостной уверенности, которые нужны, чтобы быть правителем. Во всяком случае так думала моя мать. Это причина, по которой она не рассказывала мне много о войне, не спрашивала моего мнения по государственным делам, не давала мне никаких обязанностей, кроме редких миссий с благими намерениями — посещать бедных или больных. Она использовала меня как игрушку, чтобы отвлекать и успокаивать народ. И, вероятно, она бы устроила для меня брак по договоренности через год-два, если бы Элекстан выжил в войне.
— Она упряма, твоя мать, — говорю я. — Во время тех недель, когда мы сражались за Ворейн, я часто удивлялся, почему она не сдалась. Поражение твоего королевства было неизбежно с того момента, как мы заключили союз с вашими врагами. Если бы она сдалась, нам бы не пришлось убивать так много ваших солдат.
— Её упрямство, может быть, — единственное, что я унаследовала от неё, — признаёт принцесса. — Ты сказал «она упряма», а не «была упряма». Думаешь, она ещё жива? Король Ворейна пообещал заточить нас обеих, а не убивать, но мне хотелось бы знать точно, пощадил ли он её.
— Мне нужно будет встретиться с ним в ближайшее время, могу спросить его.
— Буду благодарна.
Слово «благодарна» тревожит меня, и кажется, что оно беспокоит и её. Она встаёт, бурча что-то себе под нос, и, фыркнув, уходит в глубь моей пещеры.
Мы больше не говорим. Полагаю, мне следовало бы поохотиться или посетить клан, но по какой-то
Но как один из принцев Уроскелле, я не имею права на такой угрюмый покой. Иссириан появляется у выхода из пещеры вскоре после моего разговора с пленницей. Он кивком головы приветствует меня, но я замечаю по натянутой позе его шипов, что он взволнован. Он бросает взгляд на принцессу, прячущуюся в тени у гнезда, а затем говорит со мной на драконьем языке, видимо, не желая, чтобы она услышала.
— Моя пленница всё время требует «расческу для волос». Она очень настаивает на этом. Ты знаешь, что она имеет в виду?
— Ты спросил её?
— Я не хочу, чтобы она посчитала меня глупым и малообразованным в знаниях о людях, — признаётся Иссириан. — Я хочу, чтобы она восхищалась мной.
— Хорошо… — Я бросаю взгляд на свою пленницу, но мне тоже не хочется просить её объяснить этот термин. — Думаю, расческа для волос — это… расческа для волос.
— Щетка?
— Я видел, как воины Ворейна гладили своих лошадей большими деревянными веслами с щетинками. Они называли это «расческами».
— Большое весло с щетинками. — Иссириан с радостью кивает. — Я видел сломанное весло на северо-западном пляже. Наверное, оно прибилось к берегу после кораблекрушения. Думаю, я смогу сделать что-то из этого. Спасибо, мой принц.
После его ухода я ползу в гнездо, но вскоре вылезаю снова, чтобы должным образом встретить следующего прибывшего — Рорриса, слоновидного дракона с алыми крыльями.
— Мой принц, — говорит он тоже на драконьем языке. — Моя женщина плачет с тех пор, как я принёс её в свою пещеру. Могут ли люди погибнуть от слёз? Я не знаю, как это прекратить.
— Погибнуть от слёз? Нет, не думаю, что это возможно. Но так как она теряет жидкости из глаз в больших количествах, тебе стоит позаботиться, чтобы она пила побольше воды.
— Солёной воды? — предлагает Роррис. — Слёзы солёные. Может быть, ей нужно пить морскую воду, чтобы восполнить запасы солёной воды в теле.
— Думаю, родниковая вода подойдёт. Но можешь попробовать и морскую воду, посмотрим, как она отреагирует.
— Попробую, спасибо.
После его ухода я наслаждаюсь почти часом покоя, пока в мою пещеру не врывается Гавенат, его фиолетовый хвост нервно хлещет воздух, и он восклицает на драконьем языке:
— Моя пленница кровоточит!
— Кровоточит? Ты её ранил? Укусил?
— Нет, мой принц.
— Где рана?
— Между её ног. Она, кажется, не переживает, но я чувствую запах крови. Я думаю, она положила повязки внутрь одежды, чтобы остановить кровотечение, но, насколько я могу судить, кровь продолжает идти.
— Она испытывает боль?
— Она злится. Что бы я ни делал, она кричит и проклинает меня.
— Положи её в гнездо и позволь отдохнуть, — говорю я. — Накрой её дополнительной травой, чтобы она не замёрзла, и принеси ей много ягод. Если кровотечение продолжится, скажи ей, что нужно осмотреть рану, чтобы убедиться, что она не смертельна.