Змей

Маккарти Моника

Но этого не произошло. Невероятно для разбойника, который брал то, что хотел, но в поцелуе Лахлана не было агрессии. Его страсть была теплой и манящей, а не холодной и жестокой. Это было не грубое нападение, но скрытое соблазнение.

Лахлан заставил ее хотеть обвить руками его шею и прижаться к нему еще ближе. Чтобы полностью слиться с ним. Повторить своими мягкими изгибами каждый дюйм его твердого тела.

Лахлан заставил ее хотеть уступить. Открыть рот и отдать по своей воле то, что муж пытался взять

силой.

Лахлан заставил ее... хотеть.

Боже, помоги ей, она хотела его. Отчаянно. Как она никогда не хотела никого раньше. Она считала себя неспособной на желание. Неспособной ощутить страсть, как обвинял ее муж. Но она ощутила это сейчас. Чувствовала пробуждающееся желание в покалывающих приливах тепла и радости.

Белла прижалась к Лахлану, наслаждаясь невероятными ощущениями от того, как она терлась своей грудью о его грудь. А затем со вздохом, она раскрыла губы.

Лахлан издал удовлетворенное рычание, когда почувствовал, как она уступила. Он хотел наказать Беллу за то, что она заставила его потерять контроль. Заставила испытывать желание, которого он поклялся избегать. Он был безумен. Сердит. Доведен до крайности. Но его гнев растаял в тот момент, когда он коснулся ее губ. Мягкая, но сильная волна разбилась над ним. Нежность, черт побери. Он никогда не смог бы причинить ей боль. Он сказал Белле, что никогда не применит силу, и именно так он и считал.

Боже, какой она была сладкой. Даже слаще, чем он представлял. Он не смог бы отстраниться, даже если бы он захотел.

Лахлан ждал, что Белла его оттолкнет. Но ее робкий, невинный ответ чуть не убил его.

Ощущение ее мягких чувственных губ привело его в неистовство. Лахлан скользнул своим языком в ее рот, целуя ее глубже, жестче, претендуя на каждый дюйм, который она собиралась ему отдать.

Белла целовала его, издавая сладкие тихие вздохи. Лахлан почувствовал, как она крепче прижимается к нему. Почувствовал, как нарастает желание внутри нее. Почувствовал еще большую потребность в ее поцелуях.

Его язык кружил вокруг ее языка. Сначала медленно, потом все быстрее, как чувства, затягивающие их в свой водоворот.

Лахлан так долго ждал этого, что не мог действовать медленно.

Жар хлынул по его жилам. Его кожа стала горячей. Тесной. Слишком маленькой для его тела. Его мышцы были напряжены от ощущений. Его член увеличился и стал твердым.

Лахлан чувствовал все эти пышные мягкие изгибы, прижавшиеся к нему, но этого все равно было недостаточно. Ближе. Ему надо чувствовать ее еще ближе.

Он погрузил пальцы в мягкий шелк ее волос, обхватил ее голову, Лахлан прижался к Белле, придавил ее к двери, притиснув ее еще сильнее к себе.

Там. Иисусе, прямо там. Волна жара едва не затопила его.

Тело Лахлана слилось с телом

Беллы, его член прижался к мягкому местечку между ее ног. Он испытывал жгучее желание войти в нее.

Лахлан чувствовал себя слишком хорошо. Слишком правильно. Он почти ощутил, на что было бы похоже скользить внутри нее. Как он сожмет ее ягодицы руками и поднимет ее, прижав к себе, обернет ее ноги вокруг своей талии и толкнется в ее мягкое влажное лоно, которое обхватит его как теплая перчатка.

Лахлан хотел распустить лиф ее платья, чтобы почувствовать, как ее затвердевшие соски будут тереться о его кожу. Ее кожа покраснеет, и, горячая, еще сильнее будет пахнуть розами.

Лахлан слышал бешеный стук ее сердца, когда он еще глубже поцеловал ее и позволил долго сдерживаемому желанию распуститься внутри себя.

Белла потерялась в тумане желания, совершенно непохожем на все, что она когда-либо представляла. Его поцелуи становились все более настойчивыми. Каждое касание его языка зажигало новый очаг страсти в ее теле.

Белла ощущала твердость его естества между своих ног, и это ощущение заставило ее хотеть большего. Лахлан шевельнул бедрами. Медленно потираясь о нее бедрами, он посылал волны удовольствия по ее позвоночнику. Белла хотела чувствовать его внутри себя. Хотела почувствовать, как он движется…

Боже милостивый!

Греховность мыслей резко вернула Беллу к реальности. Что она делала? Как она могла так легко поддаться, так полностью? Что с ней случилось?

Румянец страсти сменился румянцем стыда. После стольких лет подозрений и неоправданной ревности, она, наконец, сделала обвинения своего мужа обоснованными.

Белла оттолкнула Лахлана.
– Остановись!

Лахлан отстранился, его глаза потемнели от желания. От похоти. Увидев то, чего она всегда боялась, Белла набросилась на Лахлана. Она ударила его по лицу.
– Как ты смеешь трогать меня!

Белла не поняла, кто из них был более потрясен ее реакцией. Лахлан медленно повернул к ней лицо, и Белла отпрянула, увидев отпечаток своей ладони.

– Вы обиделись, что я коснулся вас, графиня, или просто злитесь, потому что вам понравилось?

Правда его слов жалила. Слезы стояли в ее горле.
– Чего вы хотите от меня?

Медленная, ленивая усмешка тронула его губы, как всегда, не затрагивая его глаз. – А что вы предлагаете?

Насмешливый разбойник вернулся. Человек, которого ничто не волновало. Как она могла подумать иначе?
– Это всегда вопрос денег, не так ли?

Его взгляд, еще более пронзительно зеленый, чем обычно, прошелся по ее фигуре, заставив почувствовать себя грязной.
– Я говорю не о деньгах.
– Белла ахнула.
– Графиня, если бы я хотел получить за вас деньги, я бы отвез вас к Эдуарду.