Змей
Шрифт:
Лахлан пожал плечами.
– Это правда.
Она молча изучала его с минуту. Лахлан знал, что Белла почувствовала, что в этой истории есть нечто большее, когда она спросила, - кто она была?
– Валлийская принцесса. Мой отец в одном из своих набегов увидел ее и решил взять в соответствии со склонностями моих скандинавских предков в рабыни.
– Лахлан не тратил время на сожаления. Прошлое было прошлым, его нельзя было изменить.
– Что с ней случилось?
Лахлан выдержал ее пристальный взгляд и решил
– Она убила себя после того, как родила моего младшего брата, чтобы не рожать больше ублюдков.
Миниатюрная красавица, которая когда-то была принцессой, ненавидела своих детей. Слуги воспитали его и его братьев.
Белла положила руку ему на плечо.
– Извините.
Лахлан уже давно не нуждался в сострадании, но принял этот жест с поклоном.
У него вырвался резкий смешок.
– Она все же победила.
– Брови графини сошлись на переносице. Лахлан ответил на ее немой вопрос.
– Она умерла, проклиная моего отца, и ее проклятие сбылось.
Белла помедлила с вопросом.
– Что она сказала?
– Она сказала, что у него не будет больше сыновей. Так и случилось. Он умер, оставив одно из самых древних королевств на Западных островах без законного наследника.
– Ваша сестра может унаследовать землю, но вы могли бы стать вождем.
– Лахлан ничего не ответил.
– Почему вы покинули свой клан?
– Так было лучше для них.
– Лахлан улыбнулся, не в силах удержаться. – Гораздо более выгодно сопровождать графинь.
Белла слегка сжала губы, но его слова не задели ее так, как хотел Лахлан.
Его не должно было беспокоить, какие Белла делала выводы о деньгах. Как правило, это были правильные выводы. Лахлан не стеснялся того, что он делал. И он не собирался никому объяснять свои мотивы. Но ее презрение беспокоило его, черт побери. Впервые за долгое время, чье-то мнение стало иметь для него значение.
И он был совершенно уверен, что ему это не нравится.
– Вы передавали сообщение моей дочери?
Резкая смена темы обескуражила Лахлана. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы ответить.
– О чем вы говорите?
Его раздражение не остановило Беллу. Похоже, он терял хватку.
– Кто-то передал сообщение моей дочери. Это были вы?
Лахлан выдержал ее взгляд, сияющий в лунном свете, глядя на то, что он не ожидал найти.
– Разве это так важно?
Белла ответила не сразу.
– Я думаю, да.
Лахлан чувствовал, как его затягивают странные чувства, которые он видел в ее глазах. Любопытство. Влечение. И самое опасное и соблазнительное: возможность.
Лахлан почти поверил, что Белла хотела именно этого.
Его взгляд опустился на ее рот. Лахлан наклонился ближе. Губы Беллы инстинктивно приоткрылись ему навстречу. Лахлан подавил проклятие. Осознание того, что он мог бы поцеловать
Лахлан был осторожен, пытаясь скрыть свое желание после той ночи на озере, но оно никуда не делось, оно кипело, перекатываясь по коже горячими волнами. И он ощущал его. Ощущал, как желание поднимается в нем и сжимает его в стальных тисках, пытаясь подчинить себе.
Его рука потянулась к Белле. Медленно. Осторожно. Как будто она была сделана из тончайшего фарфора. Лахлан провел пальцем по ее щеке.
Сердце Лахлана замерло. Боже! Из губ его вырвался стон. Ее кожа такая чертовски мягкая, такая гладкая и бархатистая, как у ребенка. Его большая, покрытая шрамами, закаленная в боях рука выглядела нелепо рядом с этой нежной щекой.
Лахлан поднял ее подбородок, чувствуя, что падает, соблазненный обещанием в ее глазах. Его губы приблизились...
Он остановился в последний момент.
Лахлан опустил руку. Что, черт возьми, с ним не так? Ему вообще не нравилось это чувство. Иисусе, нежность. Но только дурак позволил бы себе считать, что между ними может быть что-то большее. Он был незаконнорожденным. Человеком, лишенным своих земель и репутации. Разбойником. Он не стыдился этого, но он был реалистом.
Белле было любопытно, только и всего. Она была заинтригована тем, что чувствовала какое-то противоречие в его характере. Белла решила, что увидела в нем нечто стоящее. Но все было безнадежно.
Лахлан не хотел смущать ни Беллу, ни себя.
– Нет, - солгал он легко.
– Я не имею к этому никакого отношения.
Лахлан увидел боль, промелькнувшую в ее взгляде, но заставил себя не обращать внимания.
Шагнув назад, он коротко кивнул Белле.
– Спокойной ночи, миледи. Будьте аккуратнее при ходьбе. Вам понадобятся все ваши силы в ближайшие несколько дней.
Лахлан ушел, делая вид, что не замечает, как она смотрит на него.
Он солгал. Белла не знала, как, но она поняла это. Лахлан передал сообщение ее дочери.
Почему он не хотел, чтобы она знала? Это та самая причина, из-за которой он не поцеловал ее? Это та самая причина, из-за которой он пытался отпугнуть ее, сказав, что он убил свою жену? Она поняла, что в этой истории было гораздо больше, чем он хотел показать.
Белла оттолкнула бы Лахлана, конечно. Она была почти уверена в этом. Здравомыслие победило бы еще до того, как он прикоснулся бы к ее губам. Белла видела это почти непреодолимое желание, и совершенно неправильно было бы поддерживать это странное взаимное влечение.