Знак вопроса 2002 № 02

Баландин Рудольф Константинович

В то же время известно, что ни один русский или советский ученый никогда не вел сколько-нибудь значительных полевых исследований на археологических памятниках Месопотамии. Положение изменилось лишь в 1969 году, когда по специальному соглашению между Академией наук СССР и Директоратом древностей Иракской Республики в междуречье Тигра и Евфрата отправилась первая советская археологическая экспедиция.

Для чего мы копаем в Ираке?

Собственно говоря, выше я уже попытался в общих чертах ответить на этот вопрос. Могу сослаться еще на мнение того же Э. Кьеры: мы копаем «из-за древности страны, из-за того, что здесь некогда расцветали различные цивилизации… и из-за так называемых вавилонских глиняных табличек». Действительно, именно в Ираке появились первые города и цивилизации. Именно в этой стране люди впервые изобрели

письменность в виде клинописных знаков, наносимых острым концом палочки на влажную поверхность глины, подвергаемой затем обжигу. Глиняные таблички с клинописью — это практически вечные книги. В отличие от обычных книг они не портятся, лежа в земле. Их находят при раскопках заброшенных городов и селений археологи, а изучают в тиши кабинетов и музейных хранилищ филологи и историки. На основе сведений, полученных из прочитанных клинописных текстов, и строится в значительной степени вся древняя история Ближнего Востока».

Важно помнить и другое. Мы — наследники и продолжатели европейской культуры — наделе тысячами незримых, но прочных нитей связаны с культурными традициями Древней Месопотамии. И изучать эти традиции не только наше право, но и наш долг.

Русский историк М. В. Никольский писал, что мы так привыкли, например, к семи дням недели, что нам и в голову не приходит спросить себя, откуда происходит этот счет. Так же мы относимся к двенадцати месяцам в году, или к 60 минутам в часе, или к 60 секундам в минуте. Между тем эти единицы измерения вовсе не являются оригинальным достоянием нашей культуры, так как ведут свое происхождение из Древнего Вавилона. Француз, немец, англичанин повторяют машинально свои названия дней недели, не подозревая о том, что это простой перевод старинных вавилонских терминов. Сотни тысяч детей в школе изучают деление круга на 360 градусов, измеряют градусами углы, и никому не приходит в голову спросить: почему бы вместо такого странного деления не разделить круг на 100 или 1000 градусов по десятичной системе? Ни один ученый-математик не задумывается над необходимостью такой реформы, ибо вся геометрия построена на этом делении, и от него так же трудно отказаться, как от деления суток на 24 часа или часа — на 60 минут. Мы до сих пор говорим про удачливого человека, что он «родился под счастливой звездой»; есть и в наше время немало людей, которые искренне верят, что судьбу человека можно определить заранее по звездам, а каких-нибудь сто или двести лет назад даже серьезные ученые считали астрологию точной наукой. Родина астрологии — тот же Вавилон, и основные правила астрологии были составлены вавилонскими астрологами. Есть слова, которые мы часто употребляем, но даже не подозреваем, что они заимствованы все оттуда же (например, слово «талант», обозначающее название вавилонской меры веса и высшей единицы вавилонской денежной системы). Это слово давно утратило свой первоначальный смысл и стало употребляться для обозначения известного человеческого качества, но происходит оно все из того же Вавилона.

Рождение науки

Мыслящего человека всегда интересовало его прошлое. И археология — наука, изучающая историю человеческого общества по памятникам материальной культуры, — всемерно помогает в этом. Еще в начале XIX века наши познания о прошлом Месопотамии были ничтожно малы: вся письменная история кончалась тогда эпохой правления жестоких ассирийских царей, упомянутых в Библии. Античная эпоха оставила в памяти последующих поколений заметный след, и в том числе бесценные сведения из первых рук о многолюдных городах и цветущих царствах далекого Востока. В V веке до н. э. греческий мудрец Геродот — отец истории — побывал в Вавилоне. Александр Македонский, став твердой ногой на землях Западной Азии, хотел сделать халдейский Вавилон столицей своей гигантской империи, но скоропостижная смерть помешала ему осуществить этот смелый проект. Греки и римляне проникали в ту пору в самые отдаленные уголки Месопотамии, в пески Аравии, в приморские города Индии. Но им довелось увидеть лишь закат месопотамской цивилизации, лишь слабое отражение былого ее великолепия. Превращение некогда цветущих городов в безымянные телли происходило здесь, в Месопотамии, с удивительной быстротой. Так, в середине V века до н. э. Геродот посетил все еще богатый и многолюдный Вавилон, но не смог найти. Ниневию, разрушенную в 612 году до н. э., то есть всего лишь полтора столетия назад. Больше того, в 401 году до н. э. 10-тысячный отряд греческих наемников во главе с Ксенофонтом прошел буквально в двух шагах от этой мертвой ассирийской столицы, даже не заметив ее внушительных руин. А четыре века спустя античный историк Страбон говорит уже и о Вавилоне как о заброшенном и почти безлюдном городе.

В средние века Месопотамия вновь переживает бурный расцвет.

Багдад становится центром ислама и столицей могущественного и обширного мусульманского государства халифов. Процветают земледелие и ремесла, развиваются науки, строятся новые города и лишь опустошительное нашествие монголов в XIII веке превратило страну в пустыню: каналы, плотины и водохранилища были разрушены, а с ними ушла из многих мест и жизнь. Славное пошлое Двуречья вскоре было забыто. В короткой памяти человечества об этих некогда богатых городах, могущественных царях и грозных богах сохранились лишь смутные воспоминания. Разрушительные дожди, песчаные бури и палящее солнце быстро превратили все великолепные постройки этих городов, сделанные из сырцового кирпича, в безликие округлые холмы, надежно хранящие тайны древней истории Востока.

Полунищие племена арабов столетиями бродили со своими стадами среди месопотамских теллей. Бедуины не имели ни малейшего представления о содержимом этих холмов. Когда в Нимруде на глазах изумленных кочевников англичанин Лэйярд обнаружил статуи неведомых языческих богов и руины дворцов, местный шейх Абд ар-Харман был потрясен увиденным: «Многие годы живу я в этой стране. Мой отец и отец моего отца разбивали здесь до меня свои шатры, но и они никогда не слышали об этих истуканах. Вот уж двенадцать столетий правоверные — а они, слава Аллаху, только одни владеют истинной мудростью — обитают в этой стране, и никто из них ничего не слыхал о подземных дворцах, и те, кто жил здесь до них, тоже.

И смотри! Вдруг является чужеземец из страны, которая лежит во многих днях пути отсюда, и направляется прямо к нужному месту. Он берет палку и проводит линии: одну — сюда, другую — туда. «Здесь, — говорит он, — находится дворец, а там — ворота». И он показывает нам то, что всю жизнь лежало у нас под ногами, а мы даже и не подозревали об этом. Поразительно! Невероятно!»

Да, именно археологии суждено было вновь вернуть миру забытые и погребенные в земле великие восточные цивилизации.

В 1843 году француз Поль Эмиль Ботта воткнул заступ в руины ассирийского дворца в Хорсабаде, близ Мосула. Два года спустя англичанин Астон Генри Лэйярд открыл миру забытые ассирийские столицы — Ниневию и Нимруд. Не прошло и полувека, как французский консул де Сарзек обнаружил на юге Ирака следы шумерской цивилизации. Потом последовали новые открытия: английской экспедиции Леонарда Вул-ли в Уре и немецких археологов в Уруке. Как выяснилось, шумерские города возникли на рубеже IV–III тысячелетий до н. э.

«Археологические исследования, проведенные за последнее столетие на Ближнем Востоке, — писал С. Крамер, — обнаружили такие сокровища духовной и материальной культуры, о каких и не подозревали предшествующие поколения ученых. Благодаря наследию древних цивилизаций, извлеченному из-под толщи песка и пыли, в результате расшифровки древних языков и восстановления давно забытых литературных памятников наш исторический горизонт сразу расширился на много тысячелетий».

Но чем больше узнавали археологи о далеком прошлом страны, тем становилось очевиднее: у жителей городов Шумера были предшественники. Мы не знаем, на каком языке они говорили, к какому роду-племени принадлежали. До наших дней сохранились в земле лишь скудные остатки их былой культуры, выдержавшие разрушительный бег времени, — обломки глиняной посуды с резьбой и росписью, статуэтки божеств, каменные орудия труда, украшения, руины непрочных жилищ из глины, дерева и тростника. Это были первые земледельцы нашей планеты. Именно они заложили первый кирпич в фундамент будущих блестящих цивилизаций. Здесь человек впервые научился выращивать хлеб, разводить скот и строить постоянные жилища. Здесь древние охотники и собиратели впервые перешли от присвоения готовых продуктов природы к непосредственному производству пищи — скотоводству и земледелию. Новые формы хозяйственной деятельности привели к оседлому образу жизни, быстрому росту числа поселений, расцвету искусства и ремесел.

Сейчас трудно себе представить, что еще каких-нибудь 40–50 лет назад солидные монографии и научные журналы хранили полное молчание о дописьменной истории Ирака. Археологические работы велись главным образом на месопотамской равнине, на юге и в центре, среди руин некогда цветущих городов, а север Месопотамии находился в каком-то странном забвении. Лишь постепенно, с большим трудом к 50-м годам удалось, благодаря довольно скромным по масштабам раскопкам нескольких древних теллей Сирии и Ирака, создать приблизительную схему развития дописьменных месопотамских культур, состоявшую из трех периодов или этапов. По принятой среди археологов традиции каждый такой период получил название той местности или пункта, где проводились первые раскопки. Так появились на свет последовательно сменяющие друг друга этапы и культуры: Хассуна (VI тысячелетие до н. э.), Халаф (V тысячелетие до н. э.) и Убейд (конец V–IV тысячелетие до н. э.).