Знак вопроса 2002 № 02
Шрифт:
15 мая
Жарко. Около четырех часов дня. Сидим на завалинке у дома на складных стульчиках и ведем неторопливый разговор, отдыхая после трудового рабочего дня и недавнего обеда. Вдруг откуда-то с северо-востока, из-за Абры, в лагерь врывается небольшой с виду смерч и в течение одной-двух минут сносит все наши палатки. Сила удара такова, что некоторые раскладушки отлетают в сторону метров на двадцать.
Особого рассказа заслуживают закаты и ночное небо в Ярым-тепе. Переход от дня к ночи совершается здесь поразительно быстро. Солнце сначала лениво и плавно спускается к темному горбу Синджарского хребта, полускрытого белесой знойной дымкой. К вечеру воздух остывает и становится прозрачнее. И сразу все вокруг приобретает привычные живые цветы. Над головой будто раскрывается сказочный небесный купол. Иногда на нем видны легкие перья
Глава 2
АРХЕОЛОГИ ЗА РАБОТОЙ
В одно русло дождями смыты
И грубые обжиги неолита,
И скорлупа милетских тонких ваз,
И позвонки каких-то прошлых рас,
Чей облик стерт, а имя позабыто… М. Волошин, 1906 г.
Сложная проблема
Еще каких-нибудь двадцать пять лет назад все наши познания о предшественниках блестящей цивилизации шумеров на юге Месопотамии (III тысячелетие до н. э.) ограничивались скудными находками с нескольких едва раскопанных теллей: Эль-Убейд (V–IV тысячелетия до н. э.), Халаф (V тысячелетие до н. э.), Хассуна (VI тысячелетие до н. э.) и Джармо (VII тысячелетие) — вот современные названия тех памятников, которые дали впоследствии свои имена целым дописьменным, или доисторическим, культурам древности. В действительности, их было так мало, что они похожи, скорее, на крохотные островки, разделенные десятками и сотнями километров нетронутой археологической целины.
Совершенно неясным оставались и такие важные вопросы, как точное соотношение упомянутых дошумерских культур во времени и пространстве, их взаимосвязи, наличие преемственности и т. д. Цепь исторического развития в одном из ключевых районов древнего мира оказалось как бы разорванной на части, а логическая связь между ее звеньями — утраченной. Что же происходило на обширных пространствах междуречья Тигра и Евфрата до появления шумерской цивилизации? Каковы истоки последней? — спрашивали друг друга археологи разных стран и не находили ответа. Слишком мало еще имелось тогда надежных научных фактов. Слишком мало еще раскопано было теллей, содержащих слои ранней эпохи. И нет ничего удивительного в том, что именно на изучении этих малоизвестных проблем древнейшей истории Месопотамии и сосредоточили свои усилия российские исследователи.
На северо-западе Ирака, в девяти километрах от города Телль-Афар, в урочище Ярым-тепе, над ровной степной гладью возвышалось сразу несколько теллей с остатками древних поселений. Три из них, судя по лежащим прямо на поверхности черепкам глиняной посуды, относились как раз ко времени существования самых ранних земледельческих культур Ближнего Востока: хассунской (холм Ярым-тепе-1), халафской (холм Ярым-тепе-2) и убейдской (холм Ярым-тепе-3). Холмы Ярым-тепе-1 и Ярым-тепе-2 стали в 1960–1976 годах основными объектами работ нашей экспедиции.
Решено было раскопать их на всю глубину культурного слоя и на максимально широкой площади. До сих пор памятники столь отдаленной эпохи либо находили глубоко под землей, под мощными напластованиями более поздних культур, либо копали с помощью узких траншей и шурфов, получая вместо общей картины прошлого лишь отдельные, не связанные между собой фрагменты. Это напоминает
Иное дело, когда раскопки ведутся широкими площадями. Такая методика позволяет с достаточной полнотой проследить, как на месте изучаемого телля на протяжении веков сменяют друг друга глинобитные земледельческие поселки. И объем получаемой при этом информации прямо пропорционален огромному размаху работ. Правда, практическое выполнение такой задачи — дело нелегкое. Достаточно сказать, что раскопки Ярым-тепе-1 и Ярым-тепе-2 заняли у нас восемь полевых сезонов. Ведь первый холм и сейчас имеет 100 метров в диаметре и пять метров высотой (а общая площадь древнего поселка составляла около двух гектаров с культурным слоем толщиной шесть метров). А второй холм, ныне наполовину размытый ручьем, достигал прежде примерно 120 метров в диаметре (при высоте семь метров).
Как копают в Месопотамии
Элемент случайности, простого везения по-прежнему играет немалую роль в жизни любого археолога, где бы он ни копал. Но общий успех современных археологических экспедиций определяют отнюдь не случайности, не отдельные сенсационные находки или энтузиазм одиночек, а четкий и продуманный план работы, верная методика, кропотливый повседневный труд большого коллектива людей самых разных специальностей.
Процесс раскопок в Ираке имеет свои специфические особенности. Месопотамия — классическая страна «глиняных» культур и цивилизаций. На протяжении многих тысячелетий чуть ли не единственным строительным материалом здесь была глина. Из высушенных на солнце сырцовых кирпичей строили древние жители Двуречья и скромные жилища, и величественные храмы, и пышные дворцы. Из глины делали посуду и статуэтки богов, грузила для веретен (пряслица) и литейные формы, остроконечные пули для пращи и печати — знаки собственности, даже серпы и топоры в некоторых районах Ирака изготовляли в древности из глины, обожженной до твердости камня. На глиняных табличках шумеры и вавилоняне записывали бессмертные строки своих поэм и легенд, сухие хозяйственные отчеты и указы грозных царей.
Но глина — очень непрочный материал. За считанные месяцы заброшенные глинобитные дома превращаются в бесформенные оплывшие холмики, не отличимые по цвету и структуре от окружающей лессовой равнины. Почти в каждом месопотамском телле таких древних глинобитных домов не один десяток. Слой за слоем уходят они в глубины холма, свидетельствуя о неумолимом беге времени, смене веков, поколений, культур. Неподготовленному человеку разобраться в хитросплетениях этой своеобразной земляной «летописи» нелегко. И здесь приходят на помощь археологам большой практический опыт и интуиция шургатцев.
Шургатцы — это профессиональные рабочие-раскопщики из знаменитого арабского селения Шургат (Шеркат), расположенного у высоких валов Ашшура, древней ассирийской столицы, в среднем течении Тигра. Вот уже многие десятилетия (с конца XIX — начала XX века) почти все мужчины этого городка добывают хлеб насущный, участвуя в раскопках многочисленных археологических экспедиций, как местных, так и иностранных. Драгоценный опыт, бережно передаваемый из поколения в поколение, постепенно дал шургатцам возможность сделаться настоящими мастерами земляных работ. Каждый из них тонко «чувствует» землю, по едва заметному оттенку в ее цвете или по плотности легко отличает стены глинобитных древних построек от такой же глинистой почвы. Обычно в нашей экспедиции в Ярым-тепе таких мастеров имелось каждый сезон человек двенадцать — пятнадцать. Их возглавлял бригадир — раис (арабск.) — наиболее уважаемый и искусный раскопщик с большим опытом практической работы. Все эти годы раисом у нас был Халаф Джасим — высокий, худощавый, дочерна загорелый человек лет тридцати восьми — сорока, с жесткими, коротко стриженными волосами и внимательными умными глазами. В юности, будучи еще рядовым шургатцем, он успел поработать во многих зарубежных и иракских экспедициях. Но когда сам стал раисом, наотрез отказался служить англичанам и западным немцам, видимо, считая непатриотичным работать с наследниками бывших колониальных держав. С появлением советской экспедиции в 1969 году Халаф Джасим трудился только у нас, хотя другие иностранные специалисты сулили ему куда большую зарплату, чем могли дать мы. Вообще говоря, шургатцы во многом похожи на нас, археологов. И своей фанатичной преданностью профессии раскопщика древностей, и тем, что большую часть года они проводят вдали от родного дома, в экспедиции.