Знаменье Метели

Ворон Игорь

Креол одобрительно покрикивал, махая рукавицей:

— Так, так! Хорошо! Жгите их стрелами, не давайте одуматься!

Сотни лестниц уперлись в стены города-крепости. Сверху бросили бревно. Оно гулко оттолкнулось от выступа стены и сделав скачок со страшной силой ударило по лестнице облепленной людьми.

Лестница переломилась пополам, ее обломки вместе с воинами рухнули вниз. Послышались глухие звуки падающих на землю человеческих тел дикие крики боли и ужаса.

Толпа штурмующих отхлынула. Многие попадали в ров.

— Не смотри, не смотри

по сторонам! — вопил Креол до хрипоты. — Знай свое дело!.. Бросай арканы!

Петли арканов змеями взметнулись вверх.

— Зацепили, зацепили! Бросай еще!

Молодые воины повисли на волосяных и кожаных веревках. Ветер раскачивал их и бил о холодную стену.

— Не теряй времени! Лезь проворнее — и сразу в кинжалы!

Перспектива схватиться с врагами грудь с грудью оживила молодой задор. Молодцы быстро перехватывали руками веревки, упираясь в каменную стену мягкими сапогами. Наверху засуетились. Но стрелы стоящих внизу били по бойницам без промаха, отгоняя защитников.

Эидис носилась со свитой вдоль стен и громовым голосом ободряла воинов. Она заметила уловку Креола с арканами.

— Вот настоящие воины! — прогремела она. — Вот с кого надо брать пример! Глядите! Истинному воину никогда не бывает коротка штурмовая лестница! Поддержать их!

На подмогу сотне Креола явились воины из других отрядов. Воевода распоряжался их действиями, корректирую штурм. Но оценка Ведущей не прошла мимо ушей имперцев. По стенам с криками уже бежали на помощь.

— Скорее! Скорее! — торопил Креол, сгорая от нетерпения.

Имперцы перерезали один аркан. Трое воинов полетели вниз. Но сильный и дерзкий парень Лас, тот, что никогда не расставался с синяками под глазами, уже взобрался на стену и вступил в рукопашную схватку. За ним влезли еще несколько самых смелых и ловких. Они дрались с отчаянием, зная, что отступать некуда.

— Варвары на стенах!..

Эта страшная весть подобно молнии пронеслась повсюду. Смятение и хаос усилились. Варвары лезли наверх с необычайным упорством. Сверху падали изуродованные трупы.

— Альвдис!.. Альвдис!..

Вместо того, чтобы продолжать взбираться на стену каждый на своем участке, воины стали перебегать туда, где имели успех другие, надеясь в числе первых попасть в город и принять участие в грабеже. Начальники охрипли от крика, но их никто не слушал. Получилась сумятица. Весьма выгодная для защитников города. Целые толпы воинов, сбросив свои лестницы, бежали наперегонки. Многим казалось, что они опаздали, что в городе уже хозяйничают другие. Ругались и негодовали на ходу.

Видя потерю порядка у наступающих, имперцы направили все силы на участок прорыва.

Скиленей был одним из первых, кто сразился с дерзкими воинами богини тьмы, взобравшимися на стены. Его противником оказался Лас. И несдобровать бы молодому защитнику крепости: противник был силен, увертлив, бился насмерть. Он сумел нанести имперцу два сильных удара, но того спасли крепкие латы. Зато Лас не имел никакой защиты, кроме тонкой кольчуги и собственной храбрости.

Его

плечи прикрывала домотканая дерюга. Первый же удачный удар противника лишил силы и подвижности его левую руку. Кровь хлынула из раны. Но суровый поденщик не обратил на это внимания, продолжал биться. Рядом дрались, умирали его товарищи, также не имевшие достойного защитного вооружения. В этом была роковая трагедия храбрецов.

Они боролись с железными врагами, а сами не имели такой же неуязвимости.

Если бы храбрецы, взошедшие на стены первыми, имели бы прочные латы, город не устоял бы.

Внизу толпились без дела и без толку хорошо снаряженные тяжелые пехотинцы в панцирях и с огромными обоюдоострыми боевыми полуторными мечами. А наверху умирали простые поденщики, вооруженные чем попало. Десятки копий, стрел, мечей, дротиков устремились против кучки отважных, обагрились их кровью.

Ласа повалили и затоптали ногами, обутыми в грубые сапоги — эндромиды. Остальных сбросили со стены. Арканы обрезали мечами, лестницы поломали в щепки тяжелыми бревнами и камням.

— Продолжать штурм! — надрывалась Эидис, обливаясь потом. От ее голоса, подобного грому, защитники на стенах тряслись и сталкивались друг с другом.

Она била плетью воинов, покинувших свои боевые порядки, проклинала Безымянных, которых пришлось ввести в состояние, подобное сну, из-за полученных ими ран.

Несколько лучше дела обстояли на главном направлении, против городских ворот, где распоряжалась теперь почти всегда хладнокровная Сильтия, пока Эидис бушевала на поле боя, рассекая косой летящие в нее стрелы, камни, куски дерева, утыканные гвоздями.

Сильтия остановила воинов, видя, что они хотят бежать туда, где по их мнению, уже проломлена стена и открыт вход в город.

— Стой! Куда вы? А кто будет ворота ломать?

— А чего их ломать, если там уже наши прорвались и занимают город?

— Кто сказал?

— Слыхали!

Воины рассчитывали, что женщина не остановит их, но Сильтия выхватила длинный, почти двухъярдовый меч и крикнула:

— Кто оставит свое место в осаде, того я убью на месте.

Увидев одного, который покинул свою лестницу и побежал прочь, полководица догнала его и могучим ударом рассекла его тело надвое. Воины зароптали, но порядок был восстановлен.

Таран продолжал мерно бить. Работа у ворот кипела. Сильтия побежала наводить порядок в рядах штурмующих, оставив на свое место Реленая. Он, весь в грязи и смоле, обливаясь потом, суетился около. Еще немного — и вход в город будет открыт. По знаку Креола панцирники стали выправлять строй, готовясь ворваться в город и начать избиение, как только появится возможность.

Но имперцы связали несколько бревен канатами и сбросили их на винею. Таран был выведен из строя. Отразив штурм молодых юношей, защитники города направили острие своей обороны против Реленая. Стали лить смолу, кипяток, подтащили камнеметы и начали ураганный обстрел панцирной пехоты. Сотням пришлось отойти на почтительное расстояние.