Знаменье Метели
Шрифт:
Воины предались грабежу и разбою. Женщин, особенно молодых, ловили и насиловали под пьяный хохот соратников. Мужчин убивали на месте и бросали прямо на улице.
Сама Эидис долго еще носилась по улицам, словно голодная лиса и убивала. Всех, кто попадался под руку. На стене она вошла в состояние истинного Ведущего в Битву, и коса в ее руках все еще рвалась убивать. Им обеим теперь нужно было вдоволь напиться крови.
Именно поэтому остальные Ведущие избегали этого. Только Эидис поистине наслаждалась чужой кровью, с удовольствием насыщая ей свое тело и свое оружие. И за это
Город, осаждаемый столько дней и с таким трудом, наконец пал…
Глава 28
У Ренкрета с самого начала дела шли куда лучше — армия Эидис состояла из бедных, неумелых и неопытных воинов, к тому же еще и с гвардией Фларда. Под началом старого полководца же маршировали опытные воины, дисциплинированные, подготовленные к тяготам, лишениям и тяжкому труду, прекрасно снаряженные и обученные.
К тому же, город, охранявший центральную дорогу, не имел такого весомого подспорья, как восточный. У этой крепости не было такого сильного купола веры, который буквально подавлял саму Тьму и лишил Эидис всех преимуществ.
Стены здесь были ниже, хоть сам город и превосходил своего восточного соседа. Жители здесь не знали штурма, хотя и знали и понимали правила ведения войны. Но когда против них воевать пришел опытнейший и талантливый полководец, их, как им самим казалось, идеальная защита, дала явный сбой.
Сражу же, не задерживаясь ни на минуту после прибытия под стены, Ренкрет начал действовать. Шепот темносвященников и шелест темно-фиолетовых знаков, парящих в воздухе, мешался со стуком молотков и топоров — воины собирали таран, приколачивая к окованному железом бревну огромные крюки, за которые его можно будет подвесить на цепи.
На стене засуетились. Как только войско врага показалось на горизонте, стражники сразу же оповестили всех тревожными криками и вскоре стену наводнили горожане. Видя, как враг уже сооружает таран, защитники запоздало спохватились и стали разводить костры — над ними устанавливали котлы с водой и смолой.
Несколько десятков добровольцев собирали по округе камни, деревянные обломки, даже рушили ближайшие здания, и складывали это все у ворот. Таран был готов.
Лишь только завидев массивную конструкцию, от которой будто струился темно-фиолетовый дым, защитники сразу же стали что-то кричать, толкаться, началась давка. Время от времени можно было разобрать что-то вроде: «прижали, прижали! Надо идти на мировую!» и «Откройте ворота, тогда нас не тронут!»
Некоторые даже поспешили и взаправду сделать это и даже начали растаскивать горку, собранную из мусора как дополнительная преграда для врага. Их пытались усмирить, ударив по затылку, но и это не помогало — обезумевшие горожане были готовы на многое, чтобы защитить свою жизнь.
Над стенами парили корры. Они поливали стрелами защитников, не давая опомниться и подготовиться к обороне. Некоторые наиболее смелые Сыны Неба с мечами наперевес, пользуясь утренней дымкой, собравшейся над городом, пикировали прямо на стены и секли врага. За один налет они убивали двух-трех воинов.
Защитники сразу же отправили конного гонца в глубь
Им оказался мальчишка, погоняющий взмыленного гнедого коня. Прижавшись к самой его шее, он то и дело вбивал каблуки в конские бока, изо рта животного уже падали клоки пены.
Мальчуган так и не понял, что его убило. Все, что он увидел, это как что-то большое и крылатое, со свистом рассекая воздух, спикировало на него и обоюдоострым мечом разрубило пополам вместе с лошадью.
Таран подкатили к воротам. Встревоженные и без того защитники совсем засуетились. Котел с кипящей смолой был снят с огня, его подняли, понесли, чтобы опрокинуть над воротами… Неопытные в ведение обороны горожане слишком быстро его несли — котел опрокинулся и все его содержимое оказалось разлито по стене.
Криками боли и страдания пропитался воздух вокруг. Все, кто был рядом, мучились с обожженными ногами и руками, многие падали со стены, потеряв равновесие. О дальнейшей обороне, казалось, можно и вовсе забыть.
С первым же ударом тарана медная обшивка на створках ворот лопнула, лязгом вызвав у некоторых горожан сердечный приступ. Второй удар заставил ворота затрещать, они просели и приоткрылись.
Третий удар положил воротам конец — доски разлетелись в стороны, одна из створок отвалилась и придавила ноги стражнику, оказавшемуся рядом. Никакого штурма здесь не потребовалось — по правде говоря, защитники сами сделали часть работы нападающих.
В город пустили Безымянных — три сотни огромных шестируких созданий с Черным Лезвием в каждой руке с замогильным воем ворвались в городскую черту и началось истребление. Несмотря на кажущуюся массивность, эти твари дьявольски быстро двигались. Противостоящие им солдаты не успевали даже увидеть, как их враг взмахнул клинком.
Следом за Безымянными в городе заявились и обычные солдаты, а следом за ними — чернокнижники, темносвященники, жрецы.
Эти выглядели совсем смешно, особенно в сравнении с темными отродьями, которые уже сокрушали врагов. Ведь ими были в основном старики, которые медленно и не торопливо шли среди трупов, будто по тропинке меж цветов.
К ним сразу же хлынули вооруженные защитники — эти пожилые господа казались легкой добычей. Однако от них старики отмахивались, быстро прошептав пару слов, иной раз сделав легкий пасс рукой.
Но этого было достаточно.
Горожане валились, как подкошенные, кашляя и выплевывая свои языки, легкие, сердца. Страшной картиной представал город в тот момент. Ведущий в Битву въехал в него с победой. Все жители были уничтожены.
Мара ждала. После возвращения из-под замка Валинстра, она уже несколько дней ожидала возвращения Крама и Кхаро, которые отправились к вратам Подбрюшья по ее приказу.
Свое ожидание Холодная Дева скрашивала, читая оставшиеся от прежних хозяев книги и опустошая обширные запасы прекрасного вина. Стоило ей взять глиняную амфору в руки, как та сразу же холодела и покрывалась инеем.