Золотая кровь
Шрифт:
У Эмбер даже мурашки поползли по спине и ноги стали холодными, так неприятно было наступать на мраморный пол.
– Это просто здание. И просто люди. Могущественные, но всё же люди, – подбодрил её сеньор де Агилар и привычным жестом дотронулся до её плеча. — Ты привыкнешь.
И впервые его прикосновение её не испугало, а скорее успокоило. Потому что оно было тёплым, и в нём были забота и участие, эмоции, так сильно отличавшиеся от всего вокруг.
Верхняя обходная галерея, из которой открывались двери в ложи, закончилась широкой лестницей. И прежде, чем Эмбер успела обдумать план отступления, сеньор де Агилар подвёл её к группе
– Так, небольшая формальность, Эмерт. Каждый новый человек, входящий сюда, должен пройти проверку, – произнёс он и успокаивающим жестом снова положил ей руку на плечо. — Ничего страшного, это предосторожность, чтобы в здание не проникли эйфайры. Ты же понимаешь, что может быть, если кто-то из них окажется здесь.
А у Эмбер ноги едва не приросли к полу, и она чуть не споткнулась, зацепившись носком ботинка за складку на ковровой дорожке, потому что даже издалека узнала этот сюртук из индигового сукна, отороченный спереди серебряным кантом, и чёрный атласный жилет. И трость с набалдашником в виде золотой головы льва.
– Это граф Сильвио Морено — секретарь-распорядитель палаты грандов, – произнёс сеньор де Агилар негромко. — Он отвечает за безопасность заседаний.
Но Эмбер уже и так поняла. Она узнала графа. И, что было хуже всего, граф тоже её узнал. А рядом с графом стояла женщина, и одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что она эйфайр. Видимо, она и есть тот камалео, о котором говорил Пако, потому что она совершенно не скрывала своей ауры. И хотя глаза её не отливали ртутным серебром, но узнать в ней эйфара было совсем несложно. А ещё она была красивой, изящной и тонкой, затянутой в серый шёлк, отороченный сизым валенсийским кружевом. Тёмные волосы собраны на затылке в сетку, украшенную россыпью сапфиров. Её духи Эмбер узнала, не дойдя до женщины несколько шагов. Это амантэ графа. Это у неё дома они с графом встречались позавчера.
Ах, да, ещё она позаимствовала у неё жемчужные бусы, которые отдала Джине.
В одно мгновенье перед Эмбер пронеслось всё, что могло бы с ней случиться, если бы граф подал знак…
Вещи в её сумке — слепки ключей, кусок полотна с кровью сеньора де Агилара — одного этого хватит, чтобы отправить её не только на остров Дежавю, но и на виселицу. И она понимала, что граф обязан тут же известить гвардов о том, что эйфайр проник в сенат, и умолчать об этом — значит дать кому-то в руки средство для шантажа, ведь не один он знает об этом. И пусть его любовница не расскажет никому о появлении Эмбер, но всё до поры до времени. В нужный момент она сможет использовать это против графа, и граф это понимает. А он не любит быть уязвимым. И значит, из них двоих кто-то должен будет умереть.
Всё это вихрем пронеслось в голове Эмбер, и единственное, что её удержало от того, чтобы не броситься бежать, это какая-то внутренняя уверенность в том, что желание обладать камнем перевесит обычную осторожность сеньора Сильвио Морено. Граф увидит, как близко она подобралась к цели, и промолчит.
И чутьё её не подвело.
Лицо графа осталось совершенно невозмутимым, он лишь кивнул своей собеседнице и тронул её за локоть, будто невзначай. Она повернула голову, и их взгляды с Эмбер встретились. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и ей показалось, вокруг наступила оглушающая тишина. Но это лишь показалось.
Аура амантэ графа была выцветшей, светло-жёлтой, с чуть розоватым краем, как лепесток увядающей
Кто она? Что она умеет? И почему согласилась стать камалео? Это ведь незавидная участь…
Глядя на её наряд и драгоценности, нетрудно догадаться, что эта женщина променяла свой дар на сытую жизнь и относительную безопасность. Хотя и согласилась носить ошейник, как собака.
Исподтишка рассматривая амантэ графа, Эмбер заметила у неё на шее колье. Дымчато-серые камни, оправленные в белое золото. И такие же парные браслеты на руках. Это не просто камни, это ониксид*, очень редкий минерал, который обладает одной особенностью — лишает эйфайров способности выделять эфир, тем самым делая их соседство отчасти безопасными для человека. Граф вложил в эти камни целое состояние, видимо, его амантэ очень ему дорога. Или просто очень нужна. Или и то, и другое. Иметь официального камалео может позволить себе далеко не каждый сеньор в Акадии. Да и не каждый сможет найти и приручить эйфайра, подчинить его себе и не бояться, что однажды тот выпьет его досуха и сбежит.
Но эта женщина слаба. Эмбер ощутила, как она пытается прочесть её ауру, но не может. Она не Джарр, и сопротивляться ей совсем несложно. Всё, что она может — это видеть, на большее её способности не распространяются… на первый взгляд. И будь Эмбер не так взволнована, то издалека эта камалео и не увидела бы, кто она такая. Ониксид постепенно убивает эйфайра, ослабляет его способность подпитываться от других и выделять эфир. И если амантэ графа носит эти камни достаточно долго, то её судьбе не позавидуешь. Скоро она превратится в обычную быстро стареющую женщину, а без своих способностей зачем она Его светлости?
Эмбер опустила взгляд. Не стоит так пристально её разглядывать. И так видно, что Эмбер ей не понравилась. Голубые глаза любовницы графа были уж слишком холодны. Может, она почувствовала в ней соперницу? Ведь когда она станет не нужна графу, тот просто отправит её на корм крокодилам. И Эмбер видела, что она это понимает. Эмпат всегда чувствует такое. А от амантэ графа исходило чувство безысходности.
Нужно разорвать эту связь, ей сейчас совсем ни к чему кому-то сочувствовать! Ей бы самой выкрутиться из этой ситуации!
Эмбер немного отступила назад, так, прикрывшись наполовину спиной сеньор де Агилара, и, чтобы отстраниться от сопереживания, прислушалась к разговору. К ним присоединился дон Диего и ещё несколько сеньоров. Они обменивались любезностями и неспешно беседовали. Разговор перескакивал с политики на обычные вопросы вежливости и возвращался обратно к теме заседаний.
– …а как здоровье дона Алехандро?
– Вашими молитвами, дон Габриэль. Благодарю… ему уже лучше…
– Думаете, синяя ложа будет против? Что скажете, дон Диего?
– Разумеется, против! Да они жабу готовы сожрать, лишь бы пойти против наших предложений!
Эмбер стояла позади своего хозяина, как и полагается помощнику, и старалась оставаться как можно менее заметной. Она пыталась уловить смысл того, о чём идёт разговор, но всего было слишком много. Она не знала всех этих людей, не знала, о чём они говорят и в чём смысл несогласия одной ложи с другой. От пережитого волнения руки у неё всё ещё были холодными, а внешнее спокойствие стоило ей огромных усилий. И Эмбер очень надеялась, что это посещение сената будет для неё первым и последним.