Золотая кровь
Шрифт:
….чего-то другого, настоящего. Вот этих же чувств: безопасности, доверия… Вот только без всего этого притворства. Чтобы всё было не так, не здесь, не таким образом, и чтобы сеньор де Агилар не был её врагом и вообще не был Агиларом. Чтобы судьба свела их иначе, и в этот дом ей пришлось бы прийти не ради кражи бриллианта…
Сеньор де Агилар заставлял её чувствовать то, чего она чувствовать не хотела. Он заставлял её желать того, что она не могла себе позволить. Чего-то неуловимого и несбыточного, как то видение
В этом особняке размеренная жизнь. Семья. Еда. Постель. Безопасность. Уверенность в завтрашнем дне. Ей так всего этого не хватает! И раньше она не чувствовала этого так остро. А рядом с сеньором де Агиларом она боится поддаться этим мечтам. Боится окунуться в них и поверить. И довериться ему так же, как он доверяется ей. Этот дом, её комната, его подарки — это тоже фантом. Всё это для той, кого не существует на самом деле. И глупо примерять это всё на себя. Потому что она обманывает его, и когда он узнает правду, то расправится с ней, не раздумывая.
Таким, как Агилары, верить нельзя. Это они основали тюрьму для эйфайров на острове Дежавю. Помни об этом, Эмбер! Помни об этом и не забывай ни на минуту, что именно сеньор де Агилар поставит подпись под законом о резервации эйфайров! Что Виго де Агилар спустя какое-то время займёт место своего отца и унаследует всё, в том числе и место в патронате «Приюта на острове Дежавю».
Но в тот момент, когда она держала его руку в своей руке, аргументы разума был бессильны перед сердцем. Она забрала его боль и гнев, и чувствовала себя совсем пьяной от особого аромата его ауры, и от его голоса, и от тепла его руки…
А сейчас, когда она прочитала те строки из письма сеньориты де Агилар, ей даже стыдно стало. Она не знала, о каком предательстве пишет Оливия, но, как и любой эмпат, ощутила его в эту минуту так, словно сама предала и сейчас смотрела на объект своего предательства. Ведь так когда-то и будет, когда вся правда раскроется.
Но сеньор Виго смотрел на неё, медленно сворачивая листок, и что-то проскользнуло между ними в этот момент. Что-то похожее на понимание без слов. Он не мог знать, о чём она думает, но, казалось, он тоже это чувствует.
И вот теперь, когда он отдал ей планшет для записей, когда она опять ощутила его искренность и желание сделать ей приятное, то под цепким взглядом Мориса едва не выронила из рук новый подарок сеньора де Агилара. Потому что птица кетсаль снова распахнула крылья, и Эмбер вдохнула эту искренность, впитала её в себя, и ничего не могла сделать в ответ, кроме, как пробормотать «Спасибо!» и покраснеть. Тело откликнулось мурашками по коже, пощипыванием в носу, и запах грозы разлился в воздухе, заставляя дышать глубже.
Соберись, Эмбер! Соберись!
– Я сейчас зайду к Оливии,
Эмбер сделала вид, что увлечена изучением сумки, и принялась раскладывать в ней бумаги и карандаши, ощущая, как Морис продолжает за ней наблюдать. Он, видимо, хотел что-то спросить, но потом захлопнул папку и, пробормотав какую-то фразу о портретах, торопливо вышел из комнаты. А Эмбер смогла облегчённо выдохнуть.
Наконец-то она одна!
Мысли тут же перестали метаться в голове. Она вернулась в свою комнату, достала аккуратно свёрнутые слепки ключей и ткань, пропитанную кровью сеньора де Агилара, а остальное, что могло выдать в ней эйфайра, завернула в кусок полотна и засунула в ногу одному из тех рыцарских доспехов, что стояли на постаментах в галерее. Если её комнату обыщут, то найдут только одежду, мыло, чай от лихорадки, ничего особенного.
А ей пора уходить отсюда. У неё есть всё, чтобы открыть замок. У неё есть платье и пригласительный, ей не нужно больше оставаться в этом доме. Она придёт на фиесту под видом гостьи и улучит минутку, чтобы выведать последовательность открытия сейфа. А если нет…
То она что-нибудь придумает. Или не придумает…
Эмбер взглянула на себя в зеркало. Слишком бледна. Ну что же, ей нужно удрать отсюда под благовидным предлогом — расстройство желудка будет выглядеть правдоподобно, и бледность ей даже на руку.
Она выпила ещё немного настойки страстоцвета и спустилась к подъездной аллее как раз в тот момент, когда сеньор де Агилар появился с другой стороны. Хмурый и уставший, видно, что сказалась бессонная ночь, он огляделся в поисках Мориса.
Сыщик тоже не заставил себя ждать. Он шел, торопливо пряча в папку какие-то листы.
Морис забрался в коляску следом за сеньором де Агиларом, и Эмбер ничего не оставалось, как последовать за ними и сесть рядом с сыщиком. И хотя Эмбер предпочла бы ехать хоть на крыше, лишь бы не возле хозяина дома, но рядом с возницей в лёгкой коляске не было второго места.
– Я даже не знаю, как мы всё успеем, – произнёс сеньор де Агилар. — Начнём, пожалуй, с полиции, хотя тогда мы не успеем в сенат… Потом ещё спускаться вниз, до университета…
Он задумался на мгновенье, и тут Эмбер осенило.
– Сеньор, вы позволите сказать?
– Да, конечно.
– Я могу сбегать в университет, пока вы будете в полиции, – произнесла она неторопливо, всеми силами стараясь выглядеть не взволнованной, а всего лишь желающей угодить хозяину. — Тут от ворот до подъёмника недалеко. А я же там всё знаю! Вот и выясню, на месте ли змея, и не было ли с ней каких происшествий. Заодно спрошу, где ещё в городе можно такую достать.
Сеньор де Агилар задумался на мгновенье, а потом даже улыбнулся.