Золото Хравна
Шрифт:
Вино, разбавленное горячим отваром из трав, меда и дикой земляники, щекотало ноздри своим терпким запахом – так поздней осенью пахнут увядающие сады. Вильгельмина пила крошечными глотками; кружка согревала ее замерзшие руки.
Когда гости насытились, Йорейд спросила:
– Ну, что скажете?
– Страшная смерть постигла Сварта и Клюппа, – ответил Торлейв. – Никак не могу примириться с этим.
– Никто не знает, какая гибель ждет его, – вздохнула старуха. – А знал бы – не мог бы спать спокойно. Господь в милости Своей награждает неведением, а жизнь того, кто ведает, полна горечи. Однако, сын Хольгера, вижу я, что лежит у тебя еще что-то на сердце.
Торлейв помедлил, потом произнес:
– Скажите, тетушка Йорейд, что вы думаете о варгах?
Йорейд чуть
Глубокую тишину, воцарившуюся в горнице после вопроса Торлейва, нарушало лишь потрескивание дров в очаге. Пламя стало гаснуть. Йорейд поднялась со скамьи и подбросила несколько сухих веток. Огонь вспыхнул с новой силой, озарил горшки и миски на полках, завешенные рогожей ниши боковуш. Вдруг пламя двумя яркими звездами отразилось в темноте под скамьей. Вильгельмина едва не вскрикнула от испуга, но вовремя поняла, что это всего лишь Турре, бабушкин кот.
– Бойтесь темной ночи среди ясна дня… – тихо пробормотала Йорейд, глядя в огонь.
– Что? – переспросила Вильгельмина, но Торлейв приложил палец к губам. Старуха продолжала:
Бойтесь темной ночи среди ясна дня,Как тебе угодно величать меня —Так зови и страх свой полной черпай мерой,Золотою Лапой, Вражиною Серой.Имя мое – Голод, лют я поневоле,Под луной ищу я бесприютной доли.Как бы темной ночью ты ни звал меня,Я приду незваным – торопи коня!..– Что это? – прошептала Вильгельмина, в страхе сжав руку Торлейва.
…Погоняй без устали в лунном свете ярком,Чтоб не повстречался ты со мною – варгом!Йорейд умолкла. Пока она произносила нараспев свою зловещую песню, в голове у Торлейва разом пронеслось все, что ему приходилось слышать о Йорейд, и он вдруг усомнился: уж так ли неправы те, кто распускал нелепые слухи, и так ли прав он сам, не доверяя им?
– Странную вису сложила ты, бабушка, – прошептала Вильгельмина.
– Это не моя виса, – отозвалась старуха, шевеля палкой хворост в очаге; морщинистое лицо ее было озарено пламенем. – Ее сложили задолго до моего рождения. – Она обернулась к Торлейву. – Ты спросил меня о варгах, сын Хольгера. Что ты знаешь о них?
– Не более того, что известно всем, – произнес Торлейв как мог равнодушно. Ни за что на свете он не сознался бы и самому себе, что его напугал взгляд старухи и сказанная ею песня.
– Ну что ж, слушай. Варг варгу рознь. Если ты говоришь о тех, кому суждено злым роком лунные ночи проводить в обличье волчьем, – с ними все просто. Такого оборотня не бойся днем; не опасайся его и ночью, покуда властитель Мани [64] не выехал на колеснице на небосклон во всем своем величии. Опасен он лишь в ночь Великой Луны. Очень опасен – ибо голод его не знает насыщения! Его не убить ни простым мечом, ни обычной стрелою. Однако едва Мани сойдет с небес, оборотень теряет всю свою силу и возвращается в человечье обличье. И не помнит ничего, что творил он, одетый волчьею шкурой. И все те ночи, что Мани в ущербе, можешь не страшиться его.
64
Мани – бог Луны в скандинавской мифологии.
Другой варульв – тот несчастный, которого злая воля превратила в зверя, – продолжала Йорейд. – Такого варульва убить можно обычным оружьем, и собою станет он лишь после смерти. Этот варульв не опаснее любого зверя, разве что умнее и хитрее его.
В Холлугаланде [65] ,
65
Холлугаланд – область на севере Норвегии.
Есть, впрочем, совсем другой варг… – пробормотала старуха и вдруг умолкла.
– Какой варг бывает еще, тетушка Йорейд?
– Ни к чему вам это знать. – Старуха недовольно покосилась на Вильгельмину. – Ничего-то ровным счетом это вам не даст. В тех местах, где выпало мне родиться, люди не боялись говорить о таких вещах. Здесь же, на юге, если вы кому перескажете мои слова, может для вас самих быть большая беда.
– Пожалуйста, бабушка, – попросила Вильгельмина. – Какими еще бывают варги? Мы не станем никому пересказывать.
– Хорошо. Слушайте. Только и впрямь лучше будет вам языки-то держать за зубами. Колдуна, который обладает силою обращаться в волка, также называют варгом, варульвом. Варульв-чародей носит волчье обличье по своей воле. Он обращается в зверя и возвращает себе человечью оболочку, когда захочет. В отличие от тех, кто следует за властителем Мани, варульв-чародей не забывает себя ни на миг. Собой он остается как в волчьем обличье, так и в человечьем и одинаково опасен и в одном облике, и в другом.
Йорейд еще подбросила хворосту в огонь.
– Можно долго говорить о варгах. Много есть о них историй, легенд и сказок. Но каков бы ни был варульв – колдун ли, оборотень ли в волчьей шкуре, – все же не так страшен он, как волк в обличье человека.
– Надеюсь не увидеть в своей жизни никаких варульвов, – поежилась Вильгельмина. – А тебе, бабушка, когда-нибудь приходилось их встречать?
– Много было их в прежние времена, – пожала плечами Йорейд. – Вот, например, отец Скаллагрима: всем известно, что он был варульвом. Сам Лысый Грим походил во многом на отца; рассвирепев однажды, он чуть не убил своего сына Эгиля [66] . Говорят, это значит, что и ему досталась часть волчьей крови. Да и о самом Эгиле рассказывают всякое: в волка-то он обращаться не умел, но ярости звериной было ему не занимать.
66
Речь идет о знаменитом скальде Эгиле Скаллагримссоне, герое «Саги об Эгиле».
Давным-давно, – продолжала старуха, погладив по пушистой голове Вильгельмину, – когда я была маленькой девочкой, еще меньше тебя, жила я, как ты знаешь, далеко отсюда, в северном краю. Чтобы попасть туда, надо идти не одну неделю. Идти и идти, так чтобы звезда Скап-Эльзер [67] светила постоянно тебе между глаз, и тогда ты попадешь в тот край, где я выросла: край озер, край, где живут серые гуси и голубые олени. Мой народ умел слагать песни, умел любить, умел не бояться. Мы хорошо знали, кто такие альвы, тролли, ётуны, хюльдреманы [68] и варги. С ними можно жить в мире. Только надо понимать, когда проявлять отвагу, а когда – осторожность.
67
Полярная звезда.
68
Хюльдреман – леший.