Золото красных
Шрифт:
Холин остановил "BMW" у отеля, вышел в холл, позвонил домой Мадзони. Холин говорил недолго и по лицу его видно было, что банкир встретил не слишком теплый прием итальянца.
Машина крутилась по центру, Холин выжидал, время от времени поглядывая на часы. Наконец, машина покинула центр и направилась к парку, людному днем и пустынному после наступления сумерек. Холин оставил машину у входа, пошел по аллее со скамьями, пересекающей парк их края в край, вернулся... не доходя до входа, услышал, как подъехал автомобиль, щелкнули дверцы, на едва освещенной аллее появился
Мадзони приблизился к Холину: сухое приветствие, едва ощутимое рукопожатие... очевидное недовольство столь поздним свиданием.
– В чем дело?
– Мадзони поежился, дождь прошел, и лишь с деревьев капало, редкие полновесные капли, упав на листву, в лужу, на гравий нарушали мертвую тишину парка, от земли тянуло сыростью.
Холин не решался начать, длил время по своей стародавней привычке.
Мадзони всегда отличался решимостью и бульдожьей хваткой:
– Я прочел в газете о гибели человека из Москвы...
– Не о гибели, - мягко поправил Холин, - о смерти.
– Извините, - Мадзони едва сдержал улыбку, - о смерти... неважно знаю ваш язык... тонкости не даются... Я прочел о смерти неприятной вам персоны...
Холин начал было протестовать, но замолчал, вовремя уяснив, что нелепые оправдания не облегчат его участь и лишь все еще более безнадежно запутают.
– Теперь, как я полагаю, переводить деньги не понадобится?
– Мадзони посмотрел вверх, увидел мощную ветвь над головой, пропитанную дождевой влагой и, поправив шарф, отошел на середину аллеи.
– Ваши проблемы так счастливо разрешились, - как истинный католик итальянец возвел очи горе и продолжил, - по воле случая... и господа.
– Между просьбой о краткосрочном кредитовании и умершим нет никакой связи.
– Холин смотрел под ноги, казалось ледяная влага проникает сквозь тонкие подошвы, всасывается порами кожи и охлаждает и без того почти застывшую кровь. Холин пошевелил затекшие от напряжения руки... Мадзони молчал.
– Никакой связи!
– Холин начал заметно нервничать. Мадзони молчал. Никакой! Поверьте!
– Выкрикнул Холин, ноги превратились в ледяные столбы, и пошевелить ими страшно.
– Чего вы хотите?
– сдержать дрожь становилось все труднее.
Мадзони боготворил конкретные вопросы, потому что испытывал необъяснимое влечение к рубленным, кратким ответам:
– Льготных условий в сделке с золотом.
– Это невозможно, - не думая, выпалил Холин, поздно сообразив, что сама поспешность отказа вряд ли сослужит ему добрую службу.
– Так только кажется... я заметил у русских "невозможно" и "сколько угодно" почти одно и тоже.
– Это невозможно, - без прежней решимости повторил Холин, подтверждая, что итальянец прав.
Мадзони извлек из кармана крохотный магнитофон:
– Послушаем?
– Холин не успел сообразить, как итальянец нажал кнопку воспроизведения: "...из Москвы приехал человек (голос Холина)... я знаю (голос Мадзони)... нам понадобятся деньги, перекрутиться на время проверки,
Итальянец нажал на "стоп" и снова стали слышны капли, срывающиеся с деревьев и бомбардирующие скамьи, урны, утрамбованный в аллею гравий. Мадзони спрятал магнитофон:
– Представьте... эта кассета попадет в полицию? Вы кажется уверяли, что связи между просьбой о перечислении денег и приездом человека из Москвы нет?
Теперь молчал Холин, пытаясь понять удастся ли еще ходить на собственных, как казалось, совершенно отмерзших ногах.
– Холодно, - обронил Холин и переступил с ноги на ногу.
– Вы меня, наверное не поняли?
– Мадзони всегда поражался беспечности и отчаянному безрассудству этих, живущих в снегах, людей.
– Отлично понял.
– Ногам стало чуть теплее, и Холин оттаял: не все потеряно, предложен торг... торг и есть торг, выигрывает обладатель более крепких нервов.
– Я все же уточню.
– Мадзони, как процветающий делец и удачливый финансист, пренебрегал поспешностью и ценил обстоятельность:
– Из записи ясно... первое - у вас огромная недостача... второе - вы приложили руку к смерти человека из Москвы... третье - у вас более, чем доверительные отношения со мной. Насколько я понимаю, любого из этих обстоятельств достаточно для краха, а вместе?.. Далее следствие, суд, тюрьма...
Холин вяло отбивался:
– Из растраченных средств я ничего не имел, все шло для поддержки партийных коммерческих структур, бесконечных эспэ...
– Торгующих воздухом, - подсказал Мадзони.
Холин пропустил замечание, продолжил:
– На вливания братским партиям, национально-освободительным движениям, террористическим группам, на операции с наркотиками...
– С наркотиками?
– Мадзони, конечно, кое-что знал, но хотел услышать подробности.
– Союз - один из крупнейших поставщиков наркотиков... через третьи страны и десятые руки... столько посредников, что концы найти невозможно... наркотики не только деньги, существовала доктрина подрыва западного общества изнутри - наркотический натиск на буржуазию.
– Вы говорите, как ваше радио, - ужаснулся, не без издевки Мадзони.
Холин на миг замолчал и уже совершенно человеческим языком пояснил:
– Наконец, деньги для подпитки визитеров высокого ранга... таким не принято отказывать, и расписок такие не оставляют...
– Вы не допускаете, что и сейчас я вас записываю?
– Мадзони так и не вынимал рук из глубоких карманов.
– Мне все равно, - Холин говорил голосом человека, прекратившего всякое сопротивление.
– Отлично... впрочем, я не пишу... достаточно того, что есть, по-человечески мне вас жаль... но если предаваться жалости без оглядки, совершенно не остается время делать деньги. Мы договоримся?..