Золото севера
Шрифт:
Через несколько дней повеяло ветерком, туман рассеялся, оказывается в этом «промерзшем» небе и солнышко есть, да еще такое веселое, все вокруг сразу преобразилось, ожило, потеплело. А на улицах оказывается и народу не мало, бегут куда-то, спешат по делам своим, им вроде и мороз не помеха. А может, и не помеха!
ИЛ-14 тяжело отрывается от полосы разбега, надрывно гудят двигатели самолета, до Индигирки лететь почти четыре часа, не замерзнуть бы. Но в салоне тепло, не так, чтобы и раздеться можно, но тепло, не верится, что за бортом, как и внизу, на земле, за шестьдесят…
Снова полет, движение, сколько уж этой езды, вот и поезд пережили, почти месяц в вагоне, и на самолете уже летим, а снова все
Индигирка, столица Оймяконья, встретила спокойнее, дружелюбнее, чем Якутск. Это понятно, в Якутске быстрей бы от нас отделаться, а здесь нас ждут, нас сюда пригласили, нас сюда «наняли», к нам здесь приглядываются – кто есть кто. Не ошиблись ли, не привезли ли по незнанию пьяниц, лодырей, тунеядцев.
Легкий автобус, типа «курганца», с печкой в салоне и мудрым, рассудительным водителем, который полупьяному встречающему представителю администрации резонно посоветовал не мудрить сегодня, увезти всех в гостиницу, а уж завтра, с утра, пусть работают с отделом кадров. Он и привез бригаду в город.
Хмурый начальник кадров Индигирского Управления почти не смотрел наши документы, распределил всю компанию на прииск «Ольчан».
– Там директор всем вам определит работу.
– Когда являться?
– Три дня вам на устройство, оформление паспортного режима, но через эти три дня будьте добры быть на месте. Законы у нас «дальстроевские», не прибыл во время – «прогульщик». И наказание соответствующее.
В Якутске, даже с высоты полета, Георгий не заметил лагерей, впрочем, при плотном тумане земли почти не было видно. В Индигирке же его поразило количество «зон». Сам городок, кажется, и появился-то вокруг лагеря – и двойной ряд проволоки, и вышки сторожевые расположены в самом центре индигирского городка, а вокруг них – и жилое, и администрация. Город вокруг лагеря почти весь состоит из одноэтажных бараков, есть несколько и двухэтажных домов, все деревянное. Управление «Идигирзолото», кажется и оно создано здесь для обслуживания лагерей, расположилось где-то внизу, на берегу реки – быстрой, широкой, глубокой – хотя ясно, что это лагеря обслуживали индигирские прииска, это для добычи золота свезли сюда тысячи людей. Удивительно, но аэропорт «Индигирка» построен на противоположном от города берегу, там и жилого-то ничего нет, одна полоса, зачем? Чтобы попасть на самолет надо переправиться через стремительную и опасную реку, хорошо зимой, по льду, а летом? Катера-то не всегда, особенно в весеннее многоводье, могут реку пересечь, а не попадешь на катер? Плывут на лодках, там деловые, предприимчивые люди приспособились за определенную плату перевозить людей на тот берег, но не всегда ведь получалось и удачно. Иногда опрокидывались ненадежные лодки, не справившись с течением, и тогда уж никого не находили – ни лодки, ни людей.
Лагеря и вокруг города, в пяти километрах – лагерь смертников, откуда не выпускают никого, ни на какие работы, ни на какие общения, их как бы и не существует, но они есть, «орут» там иногда, свистят, пугают прохожих, хотя дорога ближе четырех километров к тем ограждениям не подходит.
Лагеря не только на каждом прииске, но и на каждом добычном участке.
К пятидесятым годам вокруг лагерей образовались жилые поселки, где жили те же «зэки» из лагеря, заслужившие своим поведением и дисциплинированной работой «свободное поселение». Они могли вызвать к себе даже семью, или создать ее там, на месте, но если чуть «проштрафился» или нагрубил начальству – немедленно переводился снова в зону. Впрочем, многие и освобождающиеся «зэки» никуда не уезжали – куда и к кому им ехать после двадцати пяти лет «отсидки», кто там, на «большой земле», их ждет, да и доедут ли, с их новыми привычками и характером. Вот и остаются в поселках при лагере, обзаводятся женами из местных
Вновь прибывшие «вербованные» всей бригадой, толпой, но неторопливо, выходили из кабинета начальника кадров, когда тот неожиданно поднял голову.
– Красноперов, задержись.
Георгий удивленно уставился на кадровика.
– Садись. У тебя тут в анкете сказано, что ты закончил три курса горного факультета, это действительно так?
– Да, я ушел после третьего курса, так у меня обстоятельства сложились.
– Странно, после третьего курса, как говорится, только «дебилы» не могут институт закончить, ты не из них?
– Может, и из них.
– Тут Майстров, директор «Эльгинского», он по своим делам приисковым приехал в Управление, посмотрел анкеты, попросил тебя задержать, поговорить хочет.
– «Задержать» куда, «на зону»?
– Ты не остри, директор прииска хочет встретиться с тобой, может, это судьба, а ты остришь. Да еще и неудачно. Ты язык-то придержи, не везде ведь и не со всеми шутки такие проходят, московские-то привычки брось.
– Да я не из Москвы.
– Ну, так тем более, поскромнее бы вести себя надо, не к «теще на блины» приехал.
– Хорошо, простите, если что не так, а сейчас – что я должен сделать?
– Ну, то-то же. Посиди в приемной, подожди, он сам сюда придет.
Ждал Георгий, к своему искреннему удивлению, не долго. Ввалился, еле пролез в дверь, здоровенный мужик, в обширном тулупе, лет под шестьдесят, в руках меховая шапка, отдышался, не пошел в кадры, прямо с порога, как будто они только что расстались, протянул руку Георгию и, словно продолжая разговор, резко спросил:
– Ну, и что ты надумал?
– А что?
– Он что – кивнул на кадры – не ввел в курс дела?
– Он сказал только, подождать, кого не знаю, может, и Вас, если Вы Майстров.
Майстров ушел в кадры, пробыл там недолгое время, вышел уже с папкой, видимо с документами Георгия.
– Мы договорились. С кадрами. А с тобой так. Понимаешь, у меня нет практически горняков. – «горняками» на Севере называли горных мастеров. – Есть инженеры, есть техники, но они все при деле, на своих постах, а «оперативников», как я называю мастеров – в забое, на промприборах – нет! У тебя почти четы ре курса института, это же готовый инженер, что там осталось, специализация, так ты ее и здесь пройдешь. На практике. Да и защитишься заочно, это же инженерная практика. Польза прииску, а значит и тебе, и государству. Согласия не спрашиваю, ты ведь «вербованный», обязан подчиниться, поедем, у меня и машина здесь, там, на месте обо всем и договоримся.
Георгий аж задохнулся от такой неожиданности.
– А как же «техника безопасности», Госгортехнадзор?
– Хороший вопрос, ценю, это уже кое-что. Значит, что-то соображаешь. Не волнуйся, с Безопасностью я договорюсь, сдашь экзамен, получишь какие ни на есть «корочки», назовем, как исключение, помощником горного мастера, ну а дальше все от тебя будет зависеть.
– Жить-то хоть есть у вас там, где-нибудь?
– С директором едешь, что о пустяках спрашиваешь. Не по делу!
– С ребятами проститься можно?
– А они здесь, на втором этаже, в «Первом» отделе оформляются, поднимись. Десять минут тебе на сборы и на выход, во дворе мой «газончик», увидишь, «пакуйся» и жди.
Прииск «Эльгинский» почти в двухстах километрах от районного центра. Дорога хорошая, знаменитый «Колымский тракт», покрытие щебеночное, но без ям, без больших рытвин, видно, что за дорогой следят и тщательно. «Газик» домчал до управления прииска за каких-то четыре часа. В пути дремалось, Майстров откровенно спал, откинувши сидение, Георгий рассматривал незнакомые места.