Золото Стеньки
Шрифт:
Но я точно знал, что любое чрезвычайное происшествие в государстве приводит к непредвиденным расходам, когда деньги забираются из тех статей, на которые они были предназначены, и всё заканчивается очередной штурмовщиной. То есть латать дыры в бюджете царь и его дума будут в том числе и за мой счет — и всё, никаких тебе, Алексей, мостов на Яузе и тарифов на проезд, никаких тебе Потешных полков или каменных домов в Преображенском селе. Сиди на солнышке, лови рыбу, а о больших делах даже не думай.
Мне такое будущее не нравилось, мне хотелось иметь в сундуках столько рублей, чтобы оплата моих
Проблема была в том, что изначально я не мог вспомнить правильную последовательность событий. Персидский поход Разина для меня был чем-то мифическим — его упоминали в учебниках, но без лишних подробностей, а большая часть известной мне информации содержалась в известной песне о той самой персидской княжне, которой была уготована страшная смерть в набежавшей волне. Но что-то мы всё-таки проходили мимо, что-то рассказывали лекторы, что-то я читал уже позже, и окончательно всё это сошлось в одной точке только во время неспешного потягивания пива в лавке голландского купца Мейерса в Новой Немецкой слободе.
Вспомнил я, правда, не слишком много, но достаточно для первоначального планирования. Бунтовать Разин начал ещё два года назад — поругался с казачьей старшиной Донского войска, собрал ватагу у Паншина городка, что стоял неподалеку от переволоки на Волгу, после чего и отправился в поход за зипунами. На Волге грабил купеческие караваны, но этого ему показалось мало, он сумел обойти Астрахань с многочисленными стрельцами, перебрался на Яик, захватил там Яицкий городок, гарнизон казаки перерезали, потом остались на зимовку. В 1668-м эта банда уплыла на юг Каспийского моря, чтобы разорять персидское побережье — именно в этот период и была набрана основная добыча, весьма богатая. Персы через год опомнились, послали мощный флот — я даже вспомнил, что их адмирала звали Мамед-хан, — но этот флот был разинцами разгромлен в битве у острова со смешным названием Свинной; кажется, это случилось уже летом, но точной даты я не помнил — вроде бы везде упоминался июль. Пресловутая княжна, кстати, была дочерью Мамеда, которую отец неизвестно зачем потащил в морскую битву.
Ну а потом Разин вернулся на Дон, где с помощью добытого золота сумел снарядить весьма грозное войско, которое и стало ядром для восставших крестьян. То есть вывод напрашивался однозначный — нужно было остановить казаков где-то на волоке из Волги в Дон; кажется, он переправлялся рядом с Царицыным.
Но я находился в определенном смятении. Просто пойти к Алексею Михайловичу и заявить, что Разина из Персии на Дон пускать нельзя, я не мог — с чего бы царю снова верить в мои откровения? Я и про «Орла» вспомнил как раз в приложении к Разину — мне хотелось увидеть хороший российский флот за много лет до экспериментов Петра, а для этого действующий образец подходил очень хорошо. Но чтобы уцелеть, этот кораблик должен перезимовать в Нижнем или в Казани, а никак не в Астрахани.
Ещё одна проблема была во времени. Кажется, Разин будет проходить Астрахань примерно в августе, до которой от Москвы по прямой было
Зипуны, кстати, у Разина должны быть знатные — писали про серебро и золото в изделиях и монетах, драгоценные камни, редкие ткани, пряности, которые по нынешним временам ценились чуть ли не выше золота, а также кучу других товаров и серьезное количество пленников. Пленные меня интересовали постольку-поскольку — я не собирался заниматься работорговлей ни в каком виде, но они могли помочь мне освоить доставшийся удел. Например, резко увеличить численность подданных. А если среди них есть мастеровые люди — то ещё лучше. Ну а со знатных пленников можно было получить выкуп, что тоже шло мне в плюс. В общем, мне очень хотелось заполучить эти разинские «зипуны» — да и у Трубецкого, когда я ему немного описал то, что может войти в казну удела, загорелись глаза.
Конечно, какие-то аргументы для Алексея Михайловича у меня имелись. Развлечения Разина на Каспии и на Волге серьезно мешали намечающемуся союзу между Россией и Персией против турков и крымских татар — а это уже международная политика, причем очень высокого полета. Если русский царь и персидский Сефи II Сулейман из рода Сефевидов договорятся, то султану Мехмеду IV придется сильно постараться, чтобы разбить этот союз. Ну а если Россия сумеет обеспечить нормальную торговлю по Волге, без налетов разбойничьих шаек, то и экономика государства это очень быстро ощутит на себе. Царь, кстати, необходимость украпления на Волге и Каспии понимал хорошо и кое-что для этого делал — тот же «Орёл» был послан в Астрахань как раз на усиление тамошнего гарнизона. Вот только его советники не учли, что главная опасность угрожает со стороны Дона.
В общем, если мы с Трубецким сумеем прижучить Разина, всем будет хорошо — и России, и Персии, и царю, и шаху, и «Орлу». И мне тоже — захваченные у разинцев «зипуны» помогут мне, например, построить каменный мост не только через Яузу, но и достроить ту задумку Михаила Федоровича. Да и в целом награбленного казаками должно было хватить на любые мои желания. Ну а Густаву Дорманну участие в этом походе может позволить погасить его долги.
* * *
— Доподлинно известно, царевич, что прошлой весной Разин оставил Яицкий городок и ушел в море, с тех пор от него ни слуху, ни духу, — рассказывал Трубецкой. — В Посольский приказ доносили о больших грабежах на персидском побережье, а летом он отправлял посольскую станицу к самому шаху. Переговоры расстроил полковник Ришард Палмер…
— Англичанин? — удивился я.
— Из скоттов он, бежал, как они короля казнили, — пояснил князь. — К нам прибился, воевал против поляков под рукой князя Юрия Никитича Барятинского. А к персам его государь отправил, Палмер немного смыслит в кораблях, а шаху и того довольно.