Золото. Назад в СССР 2
Шрифт:
— Понятно, — заголосили мужики.
— В непредвиденной ситуации, при налете инопланетян, например, обезвреживайте — кого можете. Избегайте — кого не можете. Если нужна помощь — стреляйте. Три коротких выстрела. Кто бы не стрелял, после сигнала тревоги все возвращаются в лагерь. Это закон. А уже отсюда на помощь. Надеюсь, что она никому не понадобится. Вернемся домой расслабимся. И тогда, и вы, и мы, и вся страна наша, бог даст, какое-то время ещё просуществуем в единстве, целости и сохранности. А если серьезно,
Группа ушедшая на сбор дров, разбилась на две двойки. Я попал в пару с Петровичем. Мы пошли от лагеря по левой стороне, вторая по правой.
Здесь было мало леса и веток пригодных для дров. Мы собирали плывуны, реже валежник. Мы подбирали каждую мало-мальски пригодную ветку, вне зависимости была ли она сухая или нет.
Пока все это складывалось в небольшие штабели и кучи прямо на тропе, для того чтобы позже перетаскивать ближе к лагерю.
В основном это были целые кусты с мощной корневой системой и толстыми ветками, которые долго горят и дают много тепла.
Нужно было выволочь на берег коряги которые прибило к берегу, ведь если вода замерзнет, то их уже не вытащить. Плывуны в озеро тащила река с верховьев.
Мы шли по тропе вытоптанной животными вдоль береговой линии озера. В некоторых местах берег был заболоченный и порос высокой травой.
За небольшим мысом озера тропа уклонялась левее. Мой спутник шел и ворчал:
— Вот чует мое сердце, что ничего хорошего из этой зимовки не выйдет.
— Петрович, перестань. С чего ты взял, что мы тут на зимовку останемся?
— Зачем нам тогда дров на всю зиму запасать?
— Лучше сейчас два дня поработать, чем потом мерзнуть
— Понятно, лучше перебздеть, чем недо…
Петрович дойдя до поворота, не увидел, что тропа сузилась, оступился, чертыхаясь, провалился в грязевую жижу и, выскакивая из ямы, потерял там сапог.
Он стал громко материться и проклинать тот день, месяц и год, когда завербовался на золотые прииски на Север. Не меньше досталось названию корабля, на котором он прибыл в Поселок и его капитану.
Для того, чтобы исправить ситуацию ему пришлось ложиться на землю и искать сапог в студеной болотной каше рукой.
— Дай, я попробую, — предложил я своему спутнику уступить мне место на грунте, но от отказался, выразив мне свое старческое недоверие.
— Я сам, — кряхтел Петрович, шурудя в чапающей яме, — Ты мне тут не умничай, Илюха. Знаю я вашу геологическую породу, еще утопишь мой кирзач.
Как мне показалось эти попытки не приведут к результату и Петровичу придется чапать обратно в одном шерстяном носке, но после нескольких минут стараний и пыхтения, он все же сумел нащупать и вытащить свой сапог.
Петрович дрожал ему было холодно, но все же он отказался возвращаться на базу.
— Отпусти
Хоть я и завербовался промывальщиков, для рабочего персонала я так и не стал окончательно «своим».
Дело в том, что в других партиях, но не в нашей, семягинской, я наблюдал строгое разделение на «классы». Люди рабочих специальностей не любили геологов, и те отвечали им взаимностью
Рабочие жили только с рабочими, геологи — с геологами. Хоть и ели из одного котла, но каждая группа отдельно, в выходный каждая группа «отдыхала и проводила культурный досуг» отдельно от другой.
Как правило геологи не помогали рабочим носить собранные образцы.
Они говорили: «Моя рабочая обязанность — золотоносные образцы собирать, а его обязанность — эти самые образцы таскать. Чтобы не таскать, нужно было учиться.Не зря же говорится — не можешь работать головой, тогда работай руками».
За все время моей работы в предыдущих геологических экспедициях, за редким исключением, инженеры-геологи почти ни разу не помогли рабочим нести тяжелые грузы.
Если, кто-то из новичков рабочих пытался просить геолога о помощи, то обычно в ответ можно было услышать что-то вроде: «Не обижайся, брат, вам платят больше, чем нам. Как раз за то, что вы таскаете образцы с грунтом».
Что, кстати, было отчасти правдой — по итогу экспедиций рабочие получали процентов на двадцать-тридцать больше, чем геологи.
Но в нашей партии коллектив подобрался без неприязни к друг другу и «классового неравенства». Если и были какие-то проявления, то подобные тем, что мне продемонстрировал Петрович, копаясь в грязи.
Он стал очищать от грязи свой яловый офицерский сапог, доставшийся по блату. Геологи давно уже ходили горных отриконенных ботинках. Но Петрович, как истинный консерватор отрицал все новшества и улучшения.
В небольшой заводи неподалеку мы нашли настоящее сокровищницу. Течение прибило сюда большое количество плывуна. Штук двадцать — двадцать пять кустов. При рачительном использовании этого хватит на десяти дневный цикл приготовления пищи.
Первые вытащили быстро прямо с берега, сложнее с теми, что «стояли» дальше в мелкой воде.
Я собрался снимать ботинки, но Петрович остановил меня жестом и протяжно спросил
— Ку-у-д-а-а? Куда лезешь, молодо-зелено? Наперед батьки в пекло? Я уже, один хрен собачий, намок! Я полезу!
Он скинул сапоги, штаны и одежду, которая могла промокнуть, оставшись в одной рубахе и черных семейных трусах.
Он подтаскивал плывун к берегу, ближе ко мне, шагая то по колено, то по пояс в ледяной воде. Это было сложно, потому что илистое дно не желало отпускать кустарник, который пойдет нам на топливо.