Золотое дно (сборник)

Личутин Владимир Владимирович

А сейчас, глядя вослед бывшему директору, а ныне

пенсионеру, Геля подумал, что такие люди отчего-то и

не стареют даж е, словно бы они собираются жить

вечно.

Городок кончился, и мысли о Грымзе пропали сами

собой. Слобода обрывалась как-то сразу, словно д а л ь­

ше побаивались селиться иль не хотели каждый день

встречаться глазами с кладбищем, и за крайними до­

мами не было даж е куцых выцветших мостков: они

пропадали сами собой, сходя

на нет в хилом клевере и

костлявом заячьем горошке, притоптанном ногами. А

дальш е, обочь вертлявой глинистой дороги, выметалась

ш ироколистая запыленная трава, разбавленная часты­

ми лужицами иван-чая, и чудилось, что на тусклую зе ­

лень застоялой болотной лужи плеснули разбавленной

марганцовки. И воздух тут действительно отдавал л е ­

карствами, потому что за тощим ветряком, пригнув­

шись за красными дощатыми заборами, пряталась ме­

стная райбольничка.

Геля, наконец, дошел до песчаной тропки, протоп­

танной многими сотнями ног, где трава уже не пробива­

лась сквозь следы, словно бы поняв бесполезность сво­

их усилий. У покосившейся ограды, давно не чиненной

и в прорехах, тропка оборвалась, вернее, она расчлени­

лась на множество едва приметных следов к еще не

забытым могилам, и, напрягая память, Геля пошел по

кладбищу, слабея и опускаясь душой, озираясь вокруг,

словно он опасался нежданных страхов. Прошлые сом­

нения и обиды, тревоги и желания как-то разом вдруг

увяли, и осталась в Геле только тягучая печаль, р а з­

бавленная тоской и желанием уйти отсюда.

Под ногами похрупывали сокрытые травой пору­

267

шенные кресты, вместе с которыми дотлевала и память

о покойных, а взгляд Гели робко и невольно блуж дал

по новеньким тесовым столбикам и жестяным венкам,

задерж ивался на побитых дождем фотографиях, вы­

цветших и подернутых паутинками. Порой улыбка ж и ­

вого человека на фотографии пораж ала Гелю в самое

сердце, и сразу становилось душно, память подсказы­

вала прожитые годы, и под самым горлом у Чудинова

что-то судорожно опускалось и вздрагивало.

«Нет, все забы вается, черт возьми, все забывается

и покрывается прахом и безмолвием. Мы только тешим

себя, что все вечно, чтобы легче было умирать», — ду­

мал Геля, соображ ая между тем, как лучше пробраться

под черную высокую ель, чтобы не заблудиться в ,к р а ­

шеных железных оградках. Ведь давно ли не стало

бабы Мани — каких-то

пять лет минуло, никак не

больше, — а Геля уже с превеликим трудом мог пред­

ставить бабушкино лицо, вернее, отдельные его черты:

горбатый нос с широко прорезанными черными ноздря­

ми, широкие, угольной окраски брови; еще вспомина­

лись жесткие смоляные волосы, подрезанные ножница­

ми сзади, как у курсистки, и обнажавш ие бурую пот­

рескавшуюся шею, и белые пленки вытекших глаз, ко­

торые она вы плакала по сыну Андрею.

От слепой жизни она быстро огрузла, ходила тихо,

опершись на Гелино плечо сильными костлявыми паль­

цами, и упрямо всматривалась слепыми глазами в по­

стоянную ночную темноту, словно стремилась что-то в

ней высмотреть, при этом широкие ноздри страстно и

нетерпеливо вздрагивали, длинные редкие усики то­

порщились над упрямой губой; баба Маня капризно

дергала Гельку и просила не молчать, а рассказать,

что видит он, да кто мимо идет и в чем одет, да что не­

сет из магазина.

В последние годы она повадилась ходить на кладби­

ще к мужу, «на папину могилку», как говорила баба

М аня, и путь этот для Гельки был страданием: кругом

ему виделось столько соблазнов, а бабуш ка будто н а­

зло шла медленно, подволакивая ноги, часто останав­

ливалась и из-за пустяка схваты валась с товарками,

которые здоровались с нею, шумела и горячилась, ро­

няя слезы, если что говорили поперек. А когда Гелька,

наконец, уводил бабушку, она сгоняла ладонью со щек

268

слезы, подтыкала рассыпавшиеся волосы широким

пластмассовым гребнем и говорила: «Эх, глаза бы

мне!» Говорила так угрозливо и отчаянно, сморкаясь в

коричневый фланелевый платок, что казалось, верни

судьба ей зрение, бабушка бы устроила по всей Слобо­

де великий переполох. Б аба М аня всегда любила хва­

лебные разговоры о своей особе, наверное, ей на роду

было написано быть знатной купчихой да закаты вать

громкие пиры, удивляя всех своим расточительством, а

судьба уготовила зябкое слепое угасание, противное

всей ее энергичной натуре. Но как бабе М ане хотелось

жить, бог ты мой! И не ж елая смириться с тягостным

положением, выпавшим на ее долю, она как-то ухитри­

лась за недолгое время научиться варить обеды на всю

семью, печь торты и пирожные, обшивать старых и м а­