Золотое дно (сборник)

Личутин Владимир Владимирович

ботаешь?

— Не могу я как все...

— Выставляешься больно много.

— А хочешь, тебя нарисую? Ты же героиня...

— Как не «героиня». Не хватало еще, чтобы мою

старую рожу на посмешище людское выставлять. Поди

давай... А только жизнь-то мою надо было пережить.

И, скрывая нахлынувшие слезы, — ведь не вина м а­

терей, что слезы у них всегда с краю, — Л изавета Ч у­

динова ушла в сени и нарочито громко стала брякать

ведрами, наверное, собралась

на колодец за водой. А

Геля стал желанно думать, что скоро пойдет на луга и

будет писать вечереющий, погружающийся в чуткую

дремоту мир: синюю щетку дальнего леса, зеленые об­

лака ивняков, розовую воду с темными тенями в бере­

гах и плывущие в легком тумане дальние рощи. Вспом­

нилась черная, как хворь, сука с желтыми бровями, но

взгляд ее был уже приветлив и ласков: собака прояви­

лась в сознании и тут же пропала, не всколыхнув не­

давних больных видений, — знать, они растворились

вместе с жаром и от них в сознании осталось только

легкое ощущение беспокойства.

13

К дяде Кроне Геля собрался, как мать ни отговари­

вала: «Чего ты поедешь только людям мешать, д ум а­

ешь, без тебя там мало забот в такую пору? Небось

дядя Кроня с пожень-то не вылезает, а ты по гостям но­

ровишь. Он тебя захочет встретить, без водки тут, ко­

нечно, не обойдется, опять пить будете, а люди в глаза

станут тыкать, вот, мол, наш управляющий и в страду

хорошо рюмку на лоб пригибает. Нет, Гелюшка, по­

живи-ка лучше у мамушки дома, окрепни, а то, неровен

час, осложнение какое после гриппа схватишь. Что, те­

бе у матери родной разве плохо живется? На всем-то

готовом отдохни по-человечески...»

305

В Снопу Геля приехал под вечер, когда ж ара спа­

ла и небо стало наливаться в предвестии зари тусклым

луковым цветом, а солнце опустилось на корточки, зо­

лотя окна домов. Деревня, до того будто умершая,

ож ивала, наполнялась шумами, запахам и машинного

масла, молока, свежего хлеба — знать, открыли лавку,

проехала машина, подняла за собой облака желтой

пыли, бабы заслоняли лица и кричали вослед: «У, л е­

ш ак чертов!»

Тетя Клава ткнулась губами в пыльную Гелину щ е­

ку и сразу закрутилась по дому, чтобы угодить не толь­

ко гостю, но и Кроне, мужу своему, который вот-вот

вернется с сенов, побеж ала затапливать баню. Геля

остался на порожке повети, чувствуя в душе легкую

грусть и некоторое раскаяние, что вот не послушался

матери

и приехал, а здесь он лишний, и особенно никто

его не ждет: все в угаре сеностава, ловят золотые денеч­

ки. Геля внушал себе это, но и с какой-то тайной н а­

деждой слушал за спиной шорохи и скрипы, и все ему

думалось, что вот сейчас, ш аркая непослушными нога­

ми, выйдет на поветь баба Н аталья, еще более погруз­

невшая, и спросит негромко, будто у самой себя: «А мне

сказывали, будто Гелюшка приехал?», и станет вгляды­

ваться в широкий проем поветных дверей, прислонив

козырьком к глазам сухую ладошку. Потом охнет, но

не поспешит навстречу, а подождет, когда Геля нелов­

ко подойдет, по-мужски обнимет ее и притихнет около,

целуя морщинистую ее щеку... Но осиротел громадный

дом в два жила, похрустывая в суставах, оседает он,

словно норовит лечь в землю следом за старой хозяй­

кой, которая обихаживала его... Из-за этих сухих шо­

рохов и скрипов изба казалась еще пустынней и сум­

рачней. А тетя Клава проходила мимо, как тень, и, ви­

новато улыбаясь, тут ж е исчезала, не внося особого

оживления и радости в их встречу; Геля тоже ловил ее

взгляд и готовно улыбался, а оставаясь один, с тоской

поглядывал на часы.

Но вот в проулке показался дядя Кроня, он тяж ело

волочил ноги, жаркий даж е на расстоянии, упревший

от работы, опутанный с ног до головы сенной трухой.

Неожиданно, подняв глаза, он увидел на порожке Ге­

лю и сразу осветился весь, на скулах проклюнулась се­

ребристая проволока, и дядя Кроня колючей щекой об­

306

жег Гелино лицо, а шершавыми губами опалил его рот.

И, ответно обнимая дядю, Геля внутренне снова пора­

зился его чистой и радостной силе, обрадовался его уп­

ругому бронзовому лицу, на котором крохотными весен­

ними лужицами ласково жили каленые до голубизны

глаза в лучах морщин. И Геле стало отрадно, что есть

на свете родной человек, от которого всегда светло, свет­

ло даж е от мысли о нем: дескать, живет в Снопе дядя

Кроня, которого изредка можно навестить, убедиться,

что он есть.

— Ну прибыл, навестил дядьку, тюх-тюлюх, —толь­

ко и сказал Кроня Солдатов, но этих слов уже было

достаточно Геле, потому что в них была сплавлена вся

радость и от золотых деньков, что стоят на земле, и от

потной работы, и от зародов, наставленных по всему н а­