Золотое дно (сборник)

Личутин Владимир Владимирович

голова, руки ватно ослабли, но раздраженный Геля

каким-то усилием воли заставил себя идти. Когда он

293

переступил порог и Оглянулся, to увидел, что Талька

плетется следом, будто невольница. Она остановилась

у ободверины и стояла, как нищая побирушка, виновато

и растерянно склонив голову.

А Тиша, против обыкно­

вения, сразу осмелел, прошел к дивану, сел и, покачи­

вая худыми ножонками, стал с интересом озираться

вокруг.

— Может, мне уйти? — едва шевеля губами, спро­

сила Талька и отыскала угрюмыми глазами Л изу Ч у­

динову. Но та промолчала, боком протиснулась в дверь

и надолго исчезла.

— И так нехорошо, и эдак плохо, — сказала Талька

и опустилась на порог: из-под коричневого саржевого

платья выбились серые кружавчики рубахи. Геля ниче­

го не сказал, чтобы не тревожить разговорами Тальку,

забегал, захлопотал с самоваром и уже, словно в по­

лусне, на каком-то пределе сил, в маятной истоме, стя­

гивающей тело, затащ ил на стол готовый самовар, р аз­

лил по чашкам чай.

Когда вернулась мать, Талька уже сидела на стуле;

видно было, как Л изавета Чудинова боролась с собою

у порога, но гнать из комнаты гостей не решилась и,

молча смирившись с ними, тоже притулилась у стола.

Геля полыхал, как зарево, ему казалось, что от ж а ­

ры у него потрескивают и осыпаются волосы, ноги ло­

мотой стянуло в коленях и горло перехватило, тошнота

поднялась высоко и можно было захлебнуться ею.

Талька пристально смотрела на него, и Гельке было

стыдно своей слабости. Он еще ж алко улыбнулся — мол,

ничего, все хорошо — и боком повалился на диван, видя

перед глазами широкие полушария коленок и серые

кружавчики нижней рубахи и вспоминая нагретую солн­

цем палубу, пахнущие смолой тенты на шлюпках и

вздрагивающие от волнения Талькины припухшие губы.

Потом все куда-то разом сдвинулось, и сквозь пелену

розового тумана Геля увидел, как тащ ат его девчонки-

соседки по деревянной мостовой, босые ноги волокутся

по плахам, и он, обвиснув сырым пьяным телом и з а ­

ливаясь горючими слезами, кричит на всю Слободу:

«Ведь я люблю ее!..»

— Ой, что это с ним? — испуганно сказала Талька

и по-бабьи жалостливо потрогала ладонью его лоб. —

Как печка полыхает...

294

— Надо поменьше раздетым по улице летать, —

внешне равнодушно и сухо откликнулась Л иза Чудино­

ва,

но лицо ее вздрогнуло, и, перегибаясь через стол,

она уже внимательно вгляделась в сына.

А Геля, порой словно вырываясь из омута, из-под

тяжелой толщи воды, с трудом размыкал каменные ве­

ки и в сиреневом мареве видел призрачные незнакомые

лица; он еще чувствовал, как его раздевали и уклады ­

вали в постель: свежие простыни поначалу обожгли

холодом, но сразу нагрелись и обдали тело невыноси­

мым сухим жаром, словно бы утопили Гелю в копне

летнего сена. Потом привиделось ему, что он лежит на

русской печи, дышащей каленым жаром, и чья-то рука

зло выдергивает из-под него старые фуфайки, а он, об­

жигаясь о кирпичи, цепляется слабыми руками за

одежонку, пытаясь вырвать и сунуть ее под бок...

Геля открыл глаза посреди ночи, словно бы кто

подтолкнул его: сырые простыни леж али в ногах, одея­

ло ворохом сбилось на груди. М ать сидела возле, уро­

нив голову на грудь, легкие выцветшие волосы воро­

хом пушились на голове, и сквозь них просвечивала су­

хая ж елтая кожа. Луковичного цвета руки леж али на

коленях, и видно было, как вспухали и опадали узлова­

тые голубые жилы. Геля великой жалостью пожалел

мать, и в глазах его скопилась влага. Но тут же, не­

слышно отвлекаясь от жалости и не чувствуя слез, Ге­

ля перевел взгляд в сторону и увидел на полу спящую

Тальку, ее полные белые плечи, откровенно обнаж ен­

ные, словно бы мраморные, шелковое красное одеяло

бросало на них розовый отблеск; а рядом светлыми л у ­

ковичками виднелись две детские головенки, и Геля с

душевным покоем подумал, что все ладно, все хорошо.

Тут он, наверное, шевельнулся или громко вздох­

нул, потому что мать испуганно встрепенулась, вгляде­

лась в Гелю, еще плохо и сонно соображ ая, сразу кос­

нулась ладонью лба, и Геля услышал это знакомое с

детства, шершавое прикосновение, снова в горле у него

запершило, и, силясь не заплакать, он отвернулся ли ­

цом к стене. Рядом было матовое светлое окно, и в про­

рези занавески виднелись тихая серая дорога и вл аж ­

ные понурые листья рябины с бусинами росной влаги.

— Что с тобой, тебе легче? — тихо спросила мать и

снова потрогала лоб. — Простудился, небось в паль­

295

тишке легоньком всю зиму выбегал. Какая-то нынче у

вас манера совсем не берегчись. Форсят всё, форсят.!.