Золотой холм
Шрифт:
В Бергонт добрались благополучно, счастливо избежав нежелательных встреч. Арьель немного воспрянул духом. В Медее он постоянно ожидал неприятностей, связанных с прелестной супругой старого эрла Бескойла — той самой дамой, которой он был обязан встречей с Нэлем. В Бергонте же, как музыкант надеялся, искать его не станут.
Но Нэль, кажется, считал иначе. О том, чтобы выйти к дороге, он больше не заговаривал. Зато обмолвился однажды, что потаенное место, мол, ближе, чем им кажется — такое у него предчувствие.
— Ты
— Пока нет… Но осталось недолго.
Погода, наконец, наладилась, на смену дождям выглянуло солнце. Было оно, правда, уже не жаркое, осеннее. Лес сверкал бриллиантовыми и жемчужными нитями, сплетенными неутомимыми пауками, и напоминал малахитовую шкатулку с драгоценностями. Арьель сидел у подножья старой ивы, ветви которой склонялись к неглубокому ручейку у ее корней; в голову ему приходили сравнения и образы один поэтичнее другого. Рядом с музыкантом, легко касаясь его плечом, устроился Нэль. Они присели у воды отдохнуть и перекусить остатками хлеба, купленного два дня назад в лесном хуторе. Арьель грыз зачерствевший ржаной ломоть, любовался сверканием водяных капель на паутине, и так и этак складывал в голове стихотворные строфы. Впрочем, вскоре его мысли перетекли в иное, более прозаическое, русло.
— Эх, я бы сейчас с удовольствием отведал мясного пирога, — вздохнул он мечтательно, отгрызая кусочек от сухой корки. — Сдобного, с сыром и луком. И запил бы кружкой доброго эля. Или красного вина, тоже неплохо.
Нэль засмеялся и склонился к ручью, зачерпнул ладонью воды. Напился, плеснул себе в лицо и, распрямившись, взглянул на Арьеля из-под упавших на лицо мокрых волос. Музыканта поразило выражение его глаз: в них прыгали солнечные смешинки, чего давно уже не случалось. Видимо, сверкающая красота леса подействовала и на него тоже.
— Заморил я тебя голодом, друг Арьель!
— Есть немного, — согласился музыкант. — Я ведь не птичка, чтобы питаться крошками и ягодами. Да и вода — слишком уж пресное питье. Душа иного требует!
Нэль улыбнулся.
— Понимаю… Вино, конечно, слаще, а уж если подносят его пригожие девицы…
— Точно! девичья красота ласкает взор, созерцание ее улучшат пищеварение. Впрочем, чего зря рассуждать, — вздохнул Арьель, быстро погрустнев. — Ни пирогов, ни вина, ни даже девиц в лесу мы не найдем.
— А завернем-ка в трактир, — вдруг сказал маг. — Выйдем на дорогу, и будут тебе пироги…
Арьель удивился, но смолчал. Допытываться у Нэля, почему он вдруг решил изменить свои планы, было бесполезно: он все равно отделался бы маловразумительным объяснением. Может быть, он просто сжалился над изголодавшимся по горячей еде и людям товарищу; и может, его снова вел внутренний голос, подстроивший их встречу на пустынной дороге, или та самая невидимая жестокая рука, которая временами мерещилась Арьелю.
Глава 5
В деревенском шинке наверняка водились мясные пироги с сыром, но Арьель вдруг засомневался,
— Нэль, тебя же в два счета узнают по глазам! — взмолился Арьель.
— Меня и так узнают, если будет кому, — возразил маг. — В храме-то меня запомнили без этой краски…
День клонился к вечеру, и трактирная зала была полна народу. Но глазастый Арьель все-таки усмотрел уголок, где можно было сесть так, чтобы не слишком привлекать к себе внимание. Хозяин принял их любезно, и в этом по большей части была заслуга музыканта, который прекрасно умел разыграть из себя благородного господина и к тому же (что немаловажно) ухитрился сохранить свое щегольское платье чистым и почти новым после скитаний по лесу. Нэль же все молчал и старался не привлекать к себе внимания.
В шинке действительно подавали мясные пироги (правда, без сыра) и свежий эль, так что серебро, которое позванивало в кошеле у Арьеля, пришлось очень кстати. Он даже помянул добрым словом старого эрла Бескойла, платившего за музыку и песенное искусство щедро — до тех пор, пока не прогневался. У Нэля тоже водились кое-какие деньжата, но совсем немного. В основном это были медяки.
Они сделали заказ и в ожидании принялись осматривать зал. Арьеля больше интересовали служанки. Их было три, и он улыбался вовсю, если какая-нибудь смотрела в его сторону. Правда, две девушки были скорее дурнушками; третью он счел довольно миленькой, хотя и она не шла ни в какое сравнение с ослепительной супругой старого эрла… и уж подавно — с прелестной Элейной, дочкой тана Альбрехта Аля.
Нэль на девушек не смотрел вовсе, зато внимательно приглядывался к посетителям. В зале было несколько местных — крестьяне, заглянувшие пропустить кружку-другую после тяжелого дня; но по большей части публика была проезжая. Нэль все смотрел и смотрел на них, и лицо его становилось все мрачнее и строже. Музыкант отметил это, а так же вертикальную морщинку между бровями, когда на минуту отвлекся от служанок.
— Что-то случилось? ты… у тебя такой вид, как будто…
Ему пришлось замолчать, когда к их столу подошла служанка с подносом. Он дождался, пока она уйдет, и спросил:
— Тебя что-то беспокоит, Нэль?
— Нет… ничего… — маг, обойдя вниманием исходящие паром пироги, взял ломоть хлеба и принялся его ломать. — Просто… не могу понять, зачем мы здесь. Если ли причина…
— О чем ты говоришь? Мы ведь пришли сюда поесть, — удивился Арьель.
Ах, простая ты душа, подумал Нэль, подавив улыбку. Если бы все было так…
Музыкант, уже позабыв о своих тревогах, с увлечением уплетал пироги. Нэлю же совсем не хотелось есть, но он, чтобы не вызвать новых вопросов, тоже принялся за еду.