Золотой ребенок Тосканы
Шрифт:
— Это странно, — произнес он, попутно сорвав с грядки большой спелый помидор, — но воспоминания о тех временах начинают возвращаться ко мне. Я помню, что некоторое время болел. Но не уверен, чем именно. Корью? Похоже на то. Во всяком случае, я не мог выйти из дома, и моя мама каждый день покидала меня в поисках еды для нас. Грибы, каштаны… Как-то раз она принесла голубя, я это помню. Я хотел пойти с ней, но она сказала, что мне придется оставаться дома до полного выздоровления. Я смотрел, как она идет в гору со своей корзиной. Она беспокоилась обо мне и не любила оставлять одного. Но мы должны были что-то есть,
— Беспокоилась о тебе? — Я уставилась на него. — Ренцо, все, что ты рассказываешь, подтверждает: мама нежно любила тебя. И, я уверена, никогда бы не бросила. Она бы не сбежала, оставив тебя одного. Скорее всего, ее заставили уйти против воли.
— Но все думают… — начал он нерешительно, — мне всегда говорили…
— А знаешь, как могло быть на самом деле? — перебила его я. — Я думаю, что кто-то предал твою мать и моего отца, может, ради денег, а может, из ревности или чтобы спасти свою шкуру. И немцы увели ее и убили.
Сказав это, я поняла, что таким образом причиняю ему еще большую боль. Что, если человеком, который выдал ее, был Козимо? Потом я вспомнила, что Джанни видел, как британского летчика забрали, а ведь сам Джанни был обманщиком и соглядатаем. Может, это он рассказал немцам, где прячется англичанин?
— Ты видел, как она уходила, или, когда ты проснулся утром, ее уже не было?
Он нахмурился, пытаясь вспомнить.
— Нет, я видел это, конечно же, я уверен в этом. Да, она подошла, поцеловала меня и сказала, чтобы я был хорошим мальчиком и что она скоро вернется. Она плакала. Ее щеки были мокрыми от слез. А потом она хотела сказать что-то еще и снова поцеловать меня, но солдат прикрикнул на нее и… — Ренцо замолчал с удивленным выражением лица. — Это же был не тот хороший солдат, который остановился в нашем доме. Это был другой солдат. Крупный. Я помню, что он, казалось, заполнил весь дверной проем. И заорал он злобно.
— Вот видишь?! — Я торжествующе улыбнулась. — Твоя мать и мой отец были невинны. Они любили и были преданы друг другу.
— Да, — тихо сказал он. — Мне придется тебе поверить.
— Вы собираетесь наконец принести мне помидоры для ужина? — раздался громкий голос Паолы.
Ренцо улыбнулся:
— Надсмотрщик зовет своих рабов. Пойдем и поможем приготовить еду.
Я пошла за ним по узкой тропинке, чувствуя, что запуталась еще сильнее. Предал ли Козимо мать Ренцо, а затем почувствовал себя таким виноватым, что усыновил его? Об этом Ренцо явно знал не больше, чем я.
— Я тут вот о чем подумал, — обернувшись, сказал он. — Моя мама всегда поднималась в гору со своей корзиной. Может, твой отец прятался где-то в лесу или даже в старом монастыре. Надо бы завтра до твоего отъезда пойти туда и попробовать отыскать следы его пребывания.
— Я сама думала о старом монастыре. Но от него остались лишь груды разбитых камней. Мог ли кто-нибудь даже теоретически найти там убежище?
— Я поднимался туда пару раз, когда был мальчишкой, — сообщил Ренцо. — Это место огорожено, и ходить туда запрещено, потому что склон горы может в любой момент обвалиться. Но, разумеется, мы, пацаны, просто обязаны были сделать это на спор. Там и впрямь смотреть не на что. Стены старой часовни все еще стояли, но крыши не было. И пол был завален обломками. Кельи монастыря были полностью разрушены. Если бы твой отец спрятался там,
— Он воспитывался в британской школе-пансионе, — сказала я, — и, скорее всего, был привычен к невзгодам.
Ренцо рассмеялся, закинув голову.
— Ох уж эти англичане и их пансионы! — воскликнул он. — Твоя школа тоже была такой?
— Я только училась в школе, о которой упоминала, но и этот опыт нельзя назвать положительным. Я дождаться не могла, когда же ее закончу.
— Значит, у тебя тоже были несчастливые времена?
— Да, совершенно верно.
Он положил руку мне на плечо.
— Что же, пришло время оставить прошлое позади и ждать будущего. Ты станешь богатым и известным адвокатом. Будешь каждый год путешествовать. Выйдешь замуж за не менее богатого мужчину, родишь двух прекрасных детей, и вы будете счастливы, живя в одном из этих больших, полных сквозняков английских поместий.
Я посмотрела на него, всем существом ощущая его теплую и ласковую руку на своем плече.
— Я не уверена, что это именно то, чего я хочу.
— Так чего же ты хочешь?
— Пока не знаю. Но обязательно пойму, как только это настанет.
Ренцо отпустил меня и отступил в сторону, чтобы я первой вошла в дом.
— Аллора [53] . Ну, давайте приступим к делу, — сказала Паола. — Нам надо столько всего сделать, и мне требуется ваша помощь. Сначала мы сделаем начинки для кростини.
— Что такое кростини? — спросила я.
— Как брускетта, но, вместо того чтобы запекать, ломтики хлеба жарят на гриле, — пояснил Ренцо. — Есть их удобнее, но они не такие хрустящие.
Он повернулся к Паоле:
53
Так (итал.).
— Из чего ты хочешь сделать начинку?
— Из свежей спаржи, естественно.
— И конечно, завернутой в прошутто крудо [54] — уточнил он. — А фенхель? Я вижу, у тебя в саду он растет. Я бы выкопал корневище и покрошил его с пекорино.
— Это отличная идея, — одобрила Паола. — И у меня найдется хорошая тапенада.
— Разрешите мне приготовить ризотто, — попросил он. — Это было одно из моих коронных блюд, когда я работал шеф-поваром в ресторане в Сохо.
54
Сыровяленая ветчина.
— С удовольствием, — отозвалась Паола. — Но пусть молодая леди посмотрит, как ты его делаешь. Она очень хочет научиться готовить нашу итальянскую еду.
— Ты хочешь научиться готовить? — Он посмотрел на меня с интересом. — Но ведь юристам такие навыки не нужны. Они всегда могут нанять повара.
— Мне еще далеко до юриста. — Я усмехнулась. — Пока я всего лишь бедный клерк с почти механической работой и, покуда не сдан экзамен, практически ничего не зарабатываю. Но даже если я найду хорошую работу, что плохого в том, чтобы, вернувшись домой после рабочего дня, приготовить вкусную еду, — это отличный способ расслабиться.