Золотой век

Дмитриев Дмитрий Савватиевич

— И Потемкин хорош… Даже смотреть противно. Так и вешается…

— Потемкин мужчина, его винить нельзя, моя милая, не подай она повода… Вот к нашим дочерям он так не льнет…

— Посмел бы он только…

— А что бы вы с ним сделали?..

— Последний бы ему глаз выцарапала…

— И я тоже…

Не только молодежь не спускала глаз с красавицы-княжны, но даже пожилые сановитые люди не уступали им в этом.

А старички-звездоносцы, облизываясь и присюсюкивая,

делали свое суждение о ее редкой красе и грации.

А Григорий Александрович Потемкин почти в течение всего бала не отходил от княжны и танцевал только с ней одной, на большую еще зависть и досаду находившихся на балу девиц и их маменек.

Бал кончился.

Гости, простившись с радушным и хлебосольным хозяином, стали разъезжаться, великолепные залы мало-помалу стали пустеть…

И когда генерал Потемкин направлялся к выходу, к нему подошел рослый, широкоплечий мужчина, одетый по-штатски, с гладко выбритым лицом.

Протягивая Потемкину руку, он тихо проговорил:

— Здорово, старый приятель!..

— Я… я вас, — останавливаясь, с удивлением заговорил было Григорий Александрович.

Но незнакомец в штатском не дал ему договорить.

— Хочешь сказать, что меня не узнал?

— Я совсем, государь мой, вас не знаю.

— Ну, это ты врешь.

— Как вы смеете!..

— Не кричи, на нас и то внимание обращают. Ты, ваше превосходительство, ведь в карете отсюда поедешь?

— Что ж из этого, государь мой?

— А то, что в карете мы и поговорим.

— В моей карете?

Потемкин удивлялся все более и более.

— Разумеется, в твоей, я ведь прибыл на сей великий бал на своих: двоих. Вот ты, ваше превосходительство, меня и подвезешь.

— Мне приходится удивляться, государь мой, вашему нахальству.

— Можешь удивляться чему тебе угодно, ваше превосходительство.

В голосе, в манере говорить и в самих жестах была слышна насмешка, ирония.

В таком быстром разговоре Потемкин и сопровождавший его незнакомец спустились с мраморной лестницы и вышли к подъезду.

Выездной лакей Потемкина накинул на него дорогой плащ и крикнул его карету.

Карета с гербами Потемкина, запряженная в четыре лихих коня, быстро подкатила к подъезду. Лакей распахнул дверцу кареты и помог своему господину сесть в нее.

За ним хотел сесть и незнакомец, но Потемкин загородил ему дорогу и грозно крикнул:

— Прочь! Или я позову полицию и прикажу вас, нахала, арестовать.

— Этого ты, ваше превосходительство, не сделаешь из приязни ко мне, к своему старому приятелю и собутыльнику Мишке Волкову.

— Как… как разве ты… ты?

Потемкин

изменился в лице. Он никак не ожидал встретиться с убийцей покойного князя Петра Голицына. Потемкин стал было совсем забывать это тяжелое преступление, в котором он был не без греха. И уже реже стали мучить его упреки совести. Потемкин не думал, что у Волкова хватит смелости вернуться из-за границы в Петербург.

— Не хорошо, ваше превосходительство, забывать старых приятелей, не хорошо, — с насмешливой улыбкой проговорил Михаил Волков.

— Как ты осмелился вернуться сюда, в Питер? — гневно промолвил Григорий Александрович.

— И не вернулся бы, если бы у меня не перевелись деньги.

— Так ты сюда за деньгами прибыл?

— А то зачем же? Не на тебя же приехал я смотреть?

— Так, так… На какие же деньги, Волков, ты рассчитываешь? — горячась, спросил Потемкин.

— На твои, ваше превосходительство, — совершенно спокойно ему ответил Волков.

— Вот как… Дозволь узнать, я должен тебе?

— Нет, не должен, ты со мной рассчитался, ваше превосходительство.

— Так какие же тебе нужны деньги? — запальчиво крикнул Потемкин.

— А ты не кричи… Могут услыхать твой кучер и холоп… Для меня и услышат, я не испугаюсь, терять мне нечего. А вот ты, ваше превосходительство, многое можешь через сие потерять.

— Выходи из кареты.

— Зачем? Мне и тут хорошо.

— Сейчас же выходи! Не то я прикажу силою выбросить тебя.

— Не кричи и не горячись, Григорий Александрович… Я тебя ни капельки не боюсь… Ты мне не страшен.

— Стоит сказать мне слово, и ты очутишься в Сибири.

— Не спорю, ваше превосходительство. Только ведь если ты станешь говорить, то и я молчать не стану.

— Тебе не поверят.

— Может и не поверят, могут и в Сибирь сослать… А все же, ваше превосходительство, в ту пору и тебе не сдобровать. Мне, говорю, терять нечего, потому у меня ничего нет… А вот ты, старый мой приятель, потеряешь многое… Я очистил тебе дорогу к славе, к почестям… Грех тебе, ваше превосходительство, забывать меня, — упрекнул Михайло Волков Григория Александровича.

— Что тебе от меня надо?

— Денег.

— Сколько?

— Да не мало.

— Сказывай сколько? — нервно вскрикнул Потемкин.

— Ах, Гриша, какой ты стал крикун.

— Не сметь меня так звать.

— Слушаю, ваше превосходительство… Вы спрашивать изволите, сколько мне нужно денег? Я отвечаю: сорок тысяч.

— Что такое?.. Да ты очумел.

— Денег мне надо, ваше превосходительство, ни больше ни меньше, сорок тысяч.