Золотой век
Шрифт:
Гордый, тщеславный Потемкин, не знавший себе ни в чем никаких преград, был твердо уверен, что княжна-краса-вица им увлечена, что она его любит.
Потемкин был слишком самонадеян и слишком избалован тем счастьем, которое плыло к нему отовсюду.
— Княжна, надеюсь, вы будете на завтрашнем балу во дворце?
— О, да, как фрейлина ее величества я быть должна.
— И вы, князь, тоже?
— И я получил приглашение, хотя, признаться, и не совсем я рад сему.
— Что вы говорите, князь?
—
— Вы стали, князь, коренным москвичом. Москва любит рано ложиться спать.
— Да, точно, Москва спит ночью, а Питер — днем.
— Ну, а вас, княжна, не правда ли, наши балы восхищают, да?
— Не скажу особенно.
— Как, и вы тоже? — с притворным ужасом воскликнул Потемкин.
— Ведь я москвичка, генерал, — с милою улыбкою промолвила княжна Наташа.
— О, да! С вашим отъездом Москва многое, многое потеряла!
— Что вы этим хотите сказать, генерал? — спросил, насупя брови, князь у Потемкина.
— А то, князь, что в Москве едва ли осталась одна такая красавица, как ваша дочь!
— Вы вот про что! Извините, генерал, я ненадолго вас оставлю, у меня нужное дело.
— О, ваше сиятельство, пожалуйста, не обращайте на меня внимания.
— Надеюсь, Григорий Александрович, вы не будете скучать с моей дочерью, а ты, Наташа, сумей занять гостя!
Проговорив эти слова, князь Платон Алексеевич вышел.
Этому несказанно был рад Потемкин: ему хотелось поболтать с красавицей княжной, наговорить ей кучу комплиментов и всевозможных любезностей… Но, увы — это ему не удалось!
На смену князя Полянского вошла его сестра, княжна Ирина Алексеевна.
По приезде в Петербург княжна Ирина Алексеевна от перемены ли климата или от чего другого захворала и в течение нескольких недель не покидала постели.
Наконец княжна поправилась, но от всяких выездов в свет отказалась, ссылаясь на свое еще слабое здоровье.
Потемкина она не знала, но много слышала и так же, как брат, недолюбливала его.
Наташа познакомила свою тетку с Григорием Александровичем, который волей-неволей принужден был быть любезным и со старой княжной, а в душе он просто ненавидел Ирину Алексеевну за то, что она помешала ему оставаться с княжной-красавицей с глазу на глаз.
— Вы, княжна, как видно, большая домоседка? Я вас нигде не видал.
— Не до выездов мне, батюшка!.. Отвыкла я от вашего Питера, приехала и расхворалась, — сухо ответила Потемкину старая княжна Полянская.
— Причину вашего нездоровья, княжна, вы приписываете Питеру?
— Как хотите, так и судите. В Москве я была здорова, а сюда приехала хворать.
— Питер вам не по нраву, княжна?
— В Москве вольнее дышится, батюшка мой: отвыкла, говорю,
Потемкин, заметив холодные отношения старой княжны и поговорив еще несколько времени, уехал.
Князь Платон Алексеевич любезно простился с гостем, но снова его к себе не приглашал и «визита ему не отдавал».
Но это нисколько не помешало Григорию Александровичу бывать в доме князя Полянского.
Его притягивала туда чудная красота княжны Наташи.
XLIII
Как-то мрачно выглядывает большой каменный дом князя Платона Алексеевича Полянского в его лесной вотчине, которая находится на крутом, обрывистом берегу Волги, в нескольких верстах от Казани.
Дом этот, хоть и большой, но какой-то странной архитектуры, похожий или на средневековой замок, или на острог.
К дому примыкал огромный сад, спускавшийся прямо к Волге.
Как сад, так и двор окружены были каменным забором, или, скорее, оградой, высокой и толстой. Ворота и калитка были из толстого железа.
С трех сторон княжеский дом окружен был вековым лесом. Дом этот построен уже не одно столетие назад и отличался своею неприступностью.
Предок князя Платона Алексеевича Полянского во время Иоанна Васильевича Грозного участвовал с царем во время похода на Казань.
Своею храбростью и мужеством, а также своею распорядительностью над дружиной он приобрел особую милость и расположение царя Иоанна Васильевича.
И когда Казань пала от русского оружия, царь в благодарность сделал Полянского первым воеводой.
Князь Аника Полянский с царского разрешения выбрал на крутом, красивом берегу место и приказал построить из камня себе дом для летнего жилища.
Дом этот в течение двухвекового своего существования несколько раз переделывался и принимал совершенно другой вид.
Князь Платон Алексеевич унаследовал казанскую лесную вотчину от своего деда, князя Семена Григорьевича Полянского.
Князь Семен Полянский почти всю жизнь прожил безвыездно в этой усадьбе и отличался своею жестокостью с крестьянами и холопами, особенно же страдали от него дворовые.
Грубое обращение с дворовыми унаследовал от деда и князь Платон Алексеевич, но только не в таком размере.
Князь Семен Полянский за всякую провинность наказывал жестоко, а за более важные провинности сажал в каменные со сводами подвалы, сделанные вроде тюрьмы, с маленькими отдушинами, или оконцами, в которые едва мог проникнуть дневной свет.