Золотой век
Шрифт:
С удивлением слушали собравшиеся речь Чики и с почтением встретили Пугачева, вошедшего в средину толпы.
— Я ваш истинный государь, — говорил Пугачев; — послужите мне верою и правдою, и за то жалую вас рекой Яиком, с вершины до устья, жалую морями, травами, денежным жалованьем, хлебом, свинцом, порохом и всею вольностию. Я знаю, что вы всем обижены, что вас лишают преимуществ и истребляют вашу вольность. Бог за мою прямую к Нему старую веру вручает мне царство по-прежнему, и я намерен восстановить вашу вольность и дать вам благоденствие.
Все присутствующие пали на колени.
— Рады тебе, батюшка, служить до последней капли крови, — слышались голоса. — Не только мы, но и отцы наши, царей не видывали, а теперь Бог привел нам тебя, государя, видеть, и мы все служить тебе готовы.
Пугачев приказал принести образ и привел всех к присяге, состоявшей в безмолвном целовании креста без Евангелия.
— Есть ли у вас, други мои, лошади? — спросил Пугачев.
— Есть, — отвечали собравшиеся.
— Ну, теперь, детки, поезжайте по домам и разошлите от себя по форпистам нарочных с объявлением, что я здесь.
— Все исполним, батюшка, и пошлем как к казакам, так и к калмыкам.
— Завтра же рано, сев на коня, приезжайте все сюда ко мне. Кто не приедет, тот моих рук не минует.
— Власть твоя — что хочешь, то над нами и сделаешь.
Толпа разошлась, а на другой день собралась вновь и была усилена еще казаками, прибывшими из разных мест.
Емелька Пугачев вышел к ним «во всем параде», окруженный своими «министрами»; некоторые из них были бежавшие из каторги, клейменые и с прорванными ноздрями.
— Здравствуйте, детушки, здравствуйте! — приветствовал Пугачев собравшихся казаков.
— Будь здрав, царь-государь, на многи лета! — гаркнуло ему в ответ казачество.
— Послушайте, детушки, мой «манифест». Чика, читай!
Казак Чика начал гнусаво вычитывать безграмотное послание Пугачева.
В этом послании самозванец обещал казачеству горы золотые, волюшку вольную, просил служить ему, «амператору Петру Федаровичу» до последней капли крови, как деды и отцы служили, и за сие пожалует он казачество своею великою милостию.
Безграмотное чтение было окончено.
— Ну, что, детки, хорошо ли? — спросил Пугачев, самодовольно улыбаясь и посматривая на казаков.
— Гоже, гоже, государь-батюшка! Все мы служить тебе рады; веди нас, куда хочешь.
— Гей! господа министры! разверните мои знамена! — повелительным голосом проговорил Пугачев, обращаясь к своей рваной свите.
Развернули знамена с нашитыми на них восьмиконечными крестами. Самозванец и его «министры» сели на лошадей и торжественно, с музыкой и с распущенными знаменами тронулись к Яицкому городку.
По дороге к нему приставали взбунтовавшиеся казаки. Сила Пугачева была немалая.
В числе казаков и голытьбы, шедшей за самозванцем, находились и два приятеля-мужика Пантелей и Демьян.
У старика Пантелея за плечами болталась пика, а у Демьяна за кушаком заткнут был топор.
Оба они
Яицкий казачий городок находился на левом крутом и высоком берегу реки Яика; эта река, по повелению императрицы Екатерины II переименованная в Урал, выходит из гор. Течение Урал имеет к югу — вдоль цепи гор, до того места, где прежде хотели основать город Оренбург и где находится Орская крепость. Урал течет на протяжении двух с половиною тысяч верст и впадает в Каспийское море.
Казачий город укреплен был четырехугольною высокою бревенчатою стеной с батареями для двенадцати пушек; в городке было более трехсот казачьих домов.
Казаки эти были приписаны к яицким, но прав на рыбную ловлю не имели, а занимались хлебопашеством и скотоводством, подчинены были своему атаману, который, в свою очередь, был подчинен яицкой комендантской канцелярии.
Прежде яицкие казаки жили самостоятельно, и кроме своего атамана никому не подчинялись, добывая себе пропитание набегами, но окруженные неприязненными племенами казаки принуждены были искать покровительства и защиты у России, и в царствование Михаила Федоровича послали в Москву посольство просить государя, чтобы он принял их под свою «высокую руку».
Царь Михаил Федорович обласкал своих новых подданных и «пожаловал им грамоту на реку Яик, отдав им ее от вершины до устья и дозволя им набираться на житье вольными людьми».
Яицкие казаки послушно несли службу русскому государству, но дома строго соблюдали первоначальный образ своего правления. Права у них были для всех равны: атаманы и старшины избирались народом. Все дела решались «кругом», каждый казак имел свой свободный голос. Все дела решались на «кругу» большинством голосов. Никаких письменных постановлений не было.
Суд у казаков был короткий: за измену, трусость, убийство, воровство — в куль да в воду.
Петр Великий, преобразовывая Русь, обратил внимание и на яицких казаков, введя и там систему общего государственного управления.
В 1720 году казацкое яицкое войство было подчинено военной коллегии, и воля их значительно поубавлена. Это сильно не понравилось казакам: они возмутились, сожгли свой городок и задумали было бежать в киргизские степи; но труженик-царь умел смирять непокорных: казаки за свое своеволие жестоко поплатились.
Императрицы Анна Иоановна и Елизавета Петровна шли по стопам Петра I и не давали своеволия казачеству. При восшествии на престол императрицы Екатерины II яицкие казаки стали жаловаться на притеснения, которые будто бы терпят они от членов военной коллегии, но их жалобы остались без последствий.
Казаки возмутились, но были скоро усмирены посредством оружия и казней. Но ненадолго усмирено было казачество. Они, пользуясь в 1771 году тяжелым положением России (в Москве в то время, как известно, свирепствовал страшный мор), снова восстали.