Зона мутации

Прялухин Александр

Говорящий искренне верил, что с титулом Пришедшей Властительницы Маша возьмет на себя то, что обещала – разбор мелких усобиц между людьми. Всего и делов-то: выслушать, решить для себя, кто прав, кто виноват, указать на последнего пальцем, назначить ему наказание.

Но Маша не любила людей. Она вдруг поняла это со всей остротой, когда волею жизненных обстоятельств оказалась в гнезде. Раньше она мечтала о таком – чтобы рядом раздавались голоса, чтобы кто-то проходил мимо, здоровался с ней, спрашивал о делах, о погоде. А теперь поняла, что люди

ее лишь раздражают!

В любом деле она готова была назначить виновными обе стороны, просто потому, что считала всех людей ответственными за их беды. “Виновны, потому что живете, как дикари. Виновны, потому что не желаете получать знания. Виновны, потому что позволяете сидеть у себя на шее таким, как я и Говорящий. Сами во всем виноваты, так вам и надо!”

Ей хотелось заниматься другими делами. Участвовать в том, что разбиралось тихими голосами в соседней комнате. И не просто участвовать, а иметь голос решающий! Но понимала, что рано, не пришло ее время. Проникать на чужую кухню надо аккуратно, не делая резких движений, за которые могут выставить вон. Поэтому, сжав зубы, она продолжала слушать кухарок и рыбаков, стараясь недобрым словом и злым взглядом отбить у них охоту снова обращаться к Властительнице.

– Как жизнь Пришедшей? – спросил ее Хромой, увидев на улице впервые за несколько дней.

Она долго смотрела ему в глаза, прежде чем ответить. Опытный охотник даже поежился, с трудом заставляя себя не отвернуться.

– Жду момент, чтобы перевернуть здесь все вверх дном.

– Ага. Ф-фух… Я уж испугался, что привыкла к сытой жизни и не собираешься ничего менять.

Говорил он негромко, но все равно опасливо посмотрел вокруг – не проходит ли кто рядом, не придется ли топить в реке нечаянного свидетеля. И, убедившись, что никого нет поблизости, обнял девушку за талию, прижал к себе.

– А ты, как я погляжу, метишь в серые кардиналы? – Маша улыбнулась и в тот же момент Хромой почувствовал, как что-то острое упирается ему в бок из под ее одежды. Он поднял обе руки, сделал шаг назад.

– Знай свое место, – сказала она с угрозой, уже без тени улыбки. – Когда нужно будет – позову. А до тех пор держи язык за зубами и руки не распускай.

Направилась по снежной дорожке, которую не успевали чистить, обратно к черному дому.

– Не буду распускать. До тех пор… – бросил ей вслед Хромой.

“Больно самонадеян стал", – подумалось ей. – Если не найти ему применения, придется избавиться”.

Она оглянулась, посмотрев на широкую спину, скрывающуюся за снежной пеленой. Отряхнулась, вошла в дом. Приближаясь к комнате с очагом, услышала голоса. Говорящий обсуждал что-то с двумя искателями и, когда Маша вошла, они тут же смолкли.

– Продолжайте, – он указал ей на стул рядом с собой. – Пусть тоже знает.

Один из искателей – видимо, тот, что постарше – кивнул.

– Мы ждали Серого три дня, – сказал он.

– Не вернулся?

– Не вернулся. Тогда я отправил Малого на базар – рожу его там никто не знает,

а меня могли и приметить. Он прикинулся отбившимся от гнезда, безгрошовым бродягой. Таких там пруд пруди.

– И что?

Старший посмотрел на Малого, приглашая его дальше рассказывать.

– Я… Я с ихними поболтал… – неуверенно начал тот. – Говорили, будто главный в тамошней охране уже который день ходит по городу с чужим. И что девка еще была, тоже чужая. А на днях пропали они. Я сообразил, что вот сразу после того, как Серый не вернулся, они и пропали!

Говорящий вертел в руках сточенный карандаш, словно не слушая Малого. Но тут он поднял голову, отбросил огрызок.

– Значит, взяли Серого?

Искатели кивнули почти одновременно.

– Плохо. Наболтал им, наверное, лишнего. Под пыткой и не такие языками чешут. А ведь был лучшим среди вашего брата, но вот поди ж ты – раскусили! С другой стороны, тебя, – кивнул на Малого, – не разглядели. Иногда работа сама людей по местам расставляет… Что-нибудь еще?

– Да. Вместе с чужими из города еще один человек исчез – видно, с ними ушел.

– Кто?

Малой сглотнул.

– Тамошние палачом его называли. Похоже, он Серого и разговорил.

– Куда они пошли?

Искатель пожал плечами.

– Никто толком не знает. Я сверх меры любопытствовать и не рискнул.

Говорящий снова взял карандаш, нарисовал на обрывке бумаги какую-то закорючку. Потом жестом показал искателям, чтоб уходили.

– Что думаешь? – спросил он Машу, когда дверь закрылась. – Я ведь вижу, что тебе только это и интересно. Только мои дела. А не треску между бабками делить. Давай, говори!

– Многовато хлопот ради какой-то девчонки. Что ты вообще за нее цепляешься? Дорога, как память? Не наигрался? Или чего?

– Если ищу, значит надо мне! – сердито ответил Говорящий. – Я тебя не о том спрашивал.

– А о чем?

Он встал, вытащил с полки рулон, лежавший между книг, раскатал его на столе, прижимая концы двумя энциклопедиями, сказками и томиком советской фантастики.

Они смотрели на старую карту, напечатанную еще прежними людьми. Пожалуй, у Маши в смартфоне и то новее были. Но рельеф местности обозначен верно, старые дороги, города, по которым и сейчас ориентироваться можно, на месте. Поверх всего этого сделаны пометки – уже, видимо, рукой Говорящего. Кружки, стрелки, символы непонятные…

Он ткнул пальцем в город у нижнего края распечатки, прямо по названию которого – “Вельск” – был нарисован красный кружок.

– Здесь Южный базар. Мне интересно, куда они податься могли? К нам, на север, возвращаться не станут. Если южнее, так там стаи нелюдей все заполонили, потому что температуры для зон мутации приятнее. На восток? На запад?

Он смотрел выжидающе, понимал, что карта для девушки не диковинка, разбирается она в этих ломаных линиях и цветных пятнах. Едва ли не лучше его разбирается! Но Маша молчала, лишь одну из книжек полистала с любопытством.