Зов Арахны

Сереброса

— Результат впечатляет. Лычки новые не жмут?

— Никак нет, господин командор, — по прежнему бодро отрапортовал Николай.

— Ага. Чудненько. Чудненько. Тут написано, что у тебя служебная квалификация А5. Это правда? Не врёт таблица?

— Так точно. Не врёт. Разве что только на лбу не написано, сэр.

Штайнер нарочито медленно вздохнул, потом посмотрел исподлобья.

— Тогда не потрудишься объяснить, какого хрена ты последние четыре года на своём вшивом эсминце мариновался?

Соколов промолчал,

изо всех сил стараясь не измениться в лице.

— Ты, вообще-то, как минимум, на тяжёлом крейсере должен был быть, — продолжал Штайнер, — и не вторым помощником, а первым. Чего молчишь?

Николай уже хотел было что-нибудь ляпнуть, например, что сам Штайнер, с его сединами, должен быть не ниже, чем вице-адмиралом. Но осёкся. Всё-таки это не личный разговор, с глазу на глаз. Он и так уже перешёл все границы.

— Ничего не могу добавить к уже сказанному, господин командор!

Штайнер улыбнулся ещё шире.

— А, таланты. Ясно с тобой всё.

Штайнер повернулся к побагровевшему от досады майору.

— А вам, майор?

Тот кое как справился с эмоциями и проведя ладонью по лицу ответил:

— Думаю да, господин командор. Вы желаете выгородить перспективного подчинённого. Могли бы просто сказать мне об этом.

— А вы, майор, могли бы и не приходить ко мне с такими глупостями. Пришлите мне этот рапорт официально, до вечера, раз вам так нужно соблюсти формальности. Честь имею.

С этими словами командор Штайнер небрежно отсалютовал майору. Тот вытянулся, козырнул в ответ и вышел, поправляя китель.

Секретарша, зажимая рот обеими руками, тряслась от безудержного смеха, у неё даже уши покраснели. Похоже, уже к вечеру молва об этом представлении расползётся по всей штабной канцелярии.

— Ты, наверное, хочешь меня о чём-то спросить, — сложив руки за спиной, неторопливо проговорил Штайнер, пристально глядя на Николая.

Соколов вздохнул, воздев глаза к потолку. Как же много вопросов он хотел бы задать.

— Ни черта толком не понял, сэр, но два вопроса есть. Тупых как пробка.

— Валяй.

— Первый, за что и ради чего вы только что умыли майора, сэр?

Штайнер поднял брови.

— За что, это потом, сам узнаешь, как-нибудь. Может быть. А вот почему… Какой-то малец, из незарегистрированного «краусса», разнёс грузовой ангар, на некой космической лоханке. Грузов не досчитались на сколько-то миллионов. Говорят даже, от кого-то что-то там осталось. То ли ноги, то ли руки. Не припоминаешь такого?

Соколов понимающе покивал.

— Та хреновина «краусс» называется?

— Называется. Давай свой второй вопрос.

— Какие будут приказания, господин командор?

Штайнер снова оскалился, прищурив левый глаз.

— Дурачка ты здорово изображаешь, талантливо. К интенданту дуй, форму получи, потом в казарму офицерскую на постой. Тебя даже проводят. Чтобы ты

не потерялся, а то таланты, понимаю. Завтра для тебя что-нибудь найдётся. Эти твои характеристики красиво написаны. Но я сам посмотреть хочу, на что ты годишься. А то может придётся мне, из-за тебя, майору бутылку ставить. Свободен.

На полпути к двери Соколов остановился, обернулся и задал терзавший его вопрос:

— Сэр. Будут ли какие-то последствия для лейтенанта Майер?

Штайнер посмотрел на него как на мышь, или на вошь, и сел на край стола.

— Здесь упоминалось о лейтенанте Майер? Вообще, о ком нибудь ещё упоминалось?

— Никак нет, сэр! — с облегчением откликнулся Николай, — виноват!

— Исчезни уже.

Едва Соколов вышел, закрыв дверь, к нему обратился секретарь.

— Энсин Соколов, задержитесь пожалуйста.

Николай воззрился на него, остановившись. Лейтенант показал ему назад, в кабинет. Соколов оглянулся. Штайнер всё ещё полусидел на столе, а его секретарь-адъютант стояла перед ним. Командор что-то ей говорил, а женщина кивала. Через минуту она вышла к нему. Первое, за что сразу же зацепился взгляд Николая — походка. Слишком мягкая и пружинистая для штабного офицера. Да и фигура уж очень тренированная. В руке у неё небольшая армейская сумка.

— Я майор Анна Маккелен. Командор просил меня проводить вас.

Про себя Соколов поставил восклицательный знак. Даже два. Штайнер не шутил про «проводить». И слова Маккелен, она ведь не оговорилась, сказав просто «майор», без флотской приставки «лейтенант». Хотя армейский майор и флотский лейтенант-майор по табелю примерно были равны, ни один флотский никогда не назовётся просто «майором». Это всё равно, что приравнять себя к планетарным крысам. Значит Маккелен из армии? Николай следовал за лейтенант-майором и молча наблюдал, как она с совершенно искренней улыбкой здоровается со всеми сослуживцами. И реакция этих сослуживцев зачастую была совсем не однозначной. А ещё он постоянно ловил на себе взгляды. Флотский мундир и «сундук» на плече выдавали в нём невезучего новичка.

На складе, интендант, лысый, круглолицый и розовощёкий шеф-лейтенант, чрезмерно плотного сложения, расплылся в улыбке до ушей, едва увидев лейтенант-майора.

— Анна! Прямо солнышко заглянуло в мою скромную обитель.

— Майк, не начинай, — ответила Маккелен с раздражением, ставя сумку на интендантский стол, — энсину Соколову обмундирование и остальное по формуляру три.

После этих слов она достала из сумки чёрный цилиндр и поставила его на стол. Цилиндр раскрылся на две половины и находившийся внутри прибор включился. Соколов почти сразу догадался, что это переносной электронный заслон, для временной защиты от слежки внутри помещений. Слова Маккелен тут же подтвердили его догадку.