Зов Оз-моры
Шрифт:
– Такое и раньше было, Петруша, – вздохнул Путила Борисович. – Справимся как-нибудь…
Зимородки слушали их и безмятежно щебетали. Дождик кончился, небо прояснилось, ветер стих. Почему б не пощебетать? Варвара чувствовала себя уже наполовину богиней, и её мало беспокоила участь смертных людей – как готовящихся к обороне острожка, так и идущих сюда из Тонбова. По-настоящему заботила её лишь судьба Дениса.
Скоро возле горизонта на ковыль легла тень, но уже не от облаков. Половодье татарских конников разливалось по степи.
В сторону Бельского
Зная, что возле стен острожка «чеснока», степняки не стали спешиваться. Они встали в двухстах шагах от дубового тына и пустили на Бельский городок вьюгу стрел, которые перелетали через частокол и находили в недрах городка своих жертв.
Острожек огрызался, как умел. Прогремел залп из ручниц, но ружейные пули не достали татар, и стрельцы схватились за саадаки. Однако и теперь они не сумели нанести весомый ущерб врагу. Это же были не степные лучники, которые с детства учатся натягивать неподатливые тетивы и метко стрелять на скаку.
Тут прозвучала команда «Заряжай!», потом «Пали!» – и из тяжёлых крепостных пищалей полетели огромные свинцовые пули. Четыре татарских коня замертво рухнули на траву. Ещё пять жеребцов, испуганных громом залпа, встали на дыбы, скинули всадников и заметались по лугу.
Степняки бросились врассыпную, но быстро собрались на безопасном отдалении, выстроились в цепочки, вернулись к стенам острожка и замкнулись в крутящиеся хороводы. Они двигались в мёртвом для затинных пищалей пространстве. Одни прицельно били из луков по бойницам, другие же посылали стрелы поверх частокола.
В ответ по татарам теперь уже палили не затинщики, а стрельцы. Время от времени свинец настигал кого-нибудь из конников, но те сразу же вновь смыкали кольца и продолжали смертоносную круговерть.
К заходу солнца Бельский городок потерял вдвое больше людей, чем татары, но выстоял. Когда же его обволокла темнота, степняки отошли от стен городка и разбили лагерь, а защитники разбрелись по избам.
Наутро к острожку прискакали лучники с горящими стрелами. Они били по частоколу и поверх него, стараясь поджечь городок. Дубовые брёвна, отсыревшие после вчерашнего дождя и покрытые утренней росой, упорно не хотели загораться… но тут татарам словно бы помог Аллах.
С восточной стороны по степи вновь начало разливаться тёмное пятно.
– Наконец-то! – с надеждой и ликованием воскликнул Красников. – Подмога из Тонбова! Надо проредить татар к её приходу.
Забыв о предупреждении Биркина, он проорал:
– Пушки к бою!
Вскоре оглушительный грохот разнёсся из правой башни острожка. К месту взрыва тут же помчались Красников и Быков. По пути они увидели юношу, лежащего в луже крови, и двух склонившихся над ним стрельцов. Правая рука у него была оторвана выше локтя.
– Он ещё жив! – вскрикнул Красников. – Лекаря скорей!
– Послали уже за лекарем. Ещё трое наших
– Как же такое могло случиться? – покачал головой Быков. – Почему разорвало пушку?
– Потап забил чересчур много пороху[2], – ответил стрелец.
Усиливался запах гари. Всё громче становился треск горящих брёвен. Сизый дым валил из входа в нижний бой башни, и внутрь уже было не войти.
– Где же ребята с водой? – нервно спросил Красников.
– Может, уже в Раю. Колодец ведь простреливается.
Вскоре вся башня запылала как огромный костёр, и огонь пополз по Бельскому городку. Варвара начала молить Ведь-аву:
– Пошли дождь. Люди же сгорят.
– Пошлю, но я не властна над ветром, – ответила Дева воды. – Он сейчас слаб, и пройдёт немало времени, прежде чем сюда прилетит туча.
По Бельскому городку беспорядочно заметались ополченцы. Из бойниц никто уже не стрелял по татарам, и те подошли ближе к стене острожка. Их стрелы пронизывали дым и искали в нём задыхающихся жертв.
– Тонбовцы скоро здесь будут, но мы не успеем их дождаться. Сгорим. Надо выходить из острожка, – сказал Быков Красникову. – Возьму с собой половину дворян и сынов боярских – тех, у кого броня покрепче. Пойду с ними к западным воротам, где собрались татары. Ты же веди всех остальных к восточной проездной башне. Отвлеку ярость врага на себя, и вы сможете выйти.
– Вас же всех перебьют, – потрясённо прошептал стрелецкий голова.
– Лучше погибнуть в бою, чем сгореть заживо. Мы не выживем, зато у вас появится надежда. Прощай, Пётр Иванович!
– Прощай, Путила Борисович!
Вдали уже показались стяги идущего из Тамбова подкрепления, и татары повернулись спиной к беззащитному, тонущему в дыму острожку. Именно в это время открылись его западные ворота, и оттуда вырвались поместные конники.
Степняки развернулись, услышав боевой клич и топот жеребцов, и выстрелили, однако убить смогли немногих: стрелы отскакивали от щитов и от железа доспехов, вязли в толстой пакле тегиляев.
Татары ещё раз натянули тетивы. Теперь они выстрелили в русских всадников почти в упор, и броня уже не смогла их защитить. Почти треть их попадала с коней, но те, кто уцелели, бросились на степняков. Забурлила рукопашная схватка.
Поместные конники были искусными и опытными воинами, но их было вдесятеро меньше, чем татар. Почти все они погибли к тому моменту, когда до места сечи добрались Красников и Бестужев.
Только теперь туча доплыла до Бельского городка, и на него обрушился ливень. Пожар стал угасать.
– Защити Дениса, – попросила Варвара Деву воды. – Не дай ему погибнуть.
– Могла бы и не просить. Спасу, ежели ему будет грозить смерть, – пообещала Ведь-ава.