Зов Оз-моры
Шрифт:
– Чего же ты потребуешь?
– Послушайте, – обратилась к обоим Ведь-ава. – Год назад нижегородские попы, Иван Неронов[1] и ещё восемь, подали челобитную патриарху[2]. Написали, что русский народ в храмах не молится, а бесчинствует. Что священство предаётся пьянству и лени, и служит не по канонам. Что люди в домах своих бесовские игрища устраивают, в бубны бьют, непотребные песни козлогласуют и налагают на себя личины зверовидные… Беспокоятся попы, что языческие забавы и обряды воскресают, что вера Христова слабеет по всей Руси, а то и вовсе отступает перед нечистой
– Ну, подали они челобитную, и что с того? – хмыкнул Денис.
– Царевич Алексей наш хоть и юн совсем, но умён не по годам, – продолжила Ведь-ава. – Подумывают они с отцом его, государем вашим, обновить православие, вернуть к истокам. Мне же надобно, чтоб обновление попало в надёжные руки. Вы должны в Нижний отправиться и передать тем попам письмецо от моего сына. Мол, восхищается он их прозорливостью и собирается учредить вместе с ними сообщество ревнителей благочестия.
– Инжаня говорила о твоём Никите, – сказала Варвара. – Но он далеко! На Соловках.
– Никита сейчас не на Соловках. Он игумен в Кожеозерском Богоявленском монастыре. Игумен Никон.
– А Кожозеро разве близко?
– Тоже далече, – согласилась Ведь-ава. – Но пока вам и не надо туда ехать. Как доберётесь до Тонбова, так и дам я вам письмецо моего сына. Вы с ним в Нижний отправитесь.
– Кто ж нас туда отпустит? – спросил Денис.
– Боборыкин отпустит, – веско ответила Дева воды. – Там вы с Нероновым встретитесь, в сообщество ревнителей войдёте. В нём ведь будут не только попы, но и миряне, даже царевич… Но это ещё не всё, что мне от вас надо. Вы построите храм Пресвятой Богородицы Марии в своём поместье.
– У нас нет его, – в один голос воскликнули Денис и Варвара.
Ведь-ава не успела ответить: пришли Михаил и Григорий, неся полный воды котелок, мужские рубахи, портки и шапочки.
– Вот. Всё, что нашли.
– Спасибо и на том, – поклонилась им Ведь-ава, введя обоих в оторопь.
Варвара и Дева воды оделись, присели и вновь обнялись. Только теперь дворовый Боборыкина заметил, что дождь над поляной не идёт.
– Вот диво! Сухо здесь! А девки-то взапрок, видать, болотницы. И Денисова жена, и та, другая, – шепнул он Григорию, подумал и тихо-тихо добавил: – Но мы об этом помолчим. Так оно благоразумнее.
Они вздохнули, опустились на траву и решили прилечь, но вскочили, услышав властный голос Девы воды.
– Ты, Михалка, чего тут разлёгся! Ну-ка, бери топор в руки и айда за мёдом. Одна нога здесь, другая там. А ты, – она повернулась к Григорию. – Принеси душицы. Вон она растёт.
Михаил поплёлся к ближайшей бортевой сосне. Вернулся он на поляну покусанным, зато с сотами в руках.
– Зажиляли всего, – он укоризненно посмотрел на Ведь-аву.
– Ну-ка садись на мураву! – приказала она. – Сейчас помогу твоему
Михаил присел на покров из птичьего горца, поставил Деве воды лицо и руки, и она начала выдёргивать из его кожи пчелиные жала, ловко ухватывая их ногтями… «Баба-то какая красивая! – размышлял он. – И как ловко пальцами орудует… а желание не пробуждает. Руки у неё словно холодянки. Взапрок чудо болотное!»
Денис тем временем приготовил сбитень. Михаил влил в него хлебного вина, и все стали отогреваться горячим душистым напитком.
– Теперь к озеру Боровно! – сказала Ведь-ава, когда опустел котелок.
– Мы едва не увязли, – ответил ей подьячий. – А ежели ещё с двумя девками поедем, так и совсем потонем в трясине.
– Мы с Толгой здесь останемся, – успокоила его Дева воды. – А вы поезжайте, и да будет ваш путь сухим.
– Сухим? Как это? – недоумённо посмотрел на неё подьячий.
– Поезжайте, сами увидите.
– Вот девка оглашенная! – он сплюнул на траву. – Утопить в полое нас хочешь?
– Поверь ей, – сказал Денис.– Коль она говорит «проедем», значит, проедем.
– Ежели они взапрок ведьмы болотные, то помогут, – шепнул Михаил на ухо подьячему. – Денис-то – муж одной из них. Разве допустит она, чтоб её супруг утонул?
– Вдруг болотницы хотят нас в затоп заманить, а там и сожрать? Денис-то, может, заодно с ними? – ответил подьячий, тоже шёпотом.
– Они бы давно нас сожрали, ежели б захотели, – возразил дворовый Боборыкина. – Мы же, считай, в ловушке.
Услышав его, Ведь-ава произнесла своим журчащим голосом:
– Правду баешь. Я б вас всех мигом проглотила, коли б зародилось у меня такое желание. И проглочу, ежели не поедете. Езжайте сейчас же! Не мешкая! Мы с Толгой вас тут подождём.
Говорила она, однако, так благодушно, что мужчины не испугались, заулыбались с облегчением и пошли к кибитке.
– Поехали скореича! – сказал подьячий.
Как только повозка скрылась за деревьями, Ведь-ава и Варвара обернулись зимородками, догнали её и сели на крышу. Дева воды смотрела вперёд и, как только замечала лужу, сразу же осушала её силой мысли.
– Вот диво-то! – попеременно ахали то возница, то подьячий, то Михаил. – Правда ведь, проезжаем.
Кибитка долго ползла мимо лесов, подлесков и болот, пока за молодым ельником не показались соломенные крыши изб. Возле первой же их Денис спрыгнул на траву и крикнул работающему в поле мужику:
– Где здесь деревня Вороново?
– Эхто вблизях, – ответил крестьянин. – Вон за той веретеей[3], – он махнул рукой в сторону редколесья. – Как вы туда проедете? Бог весть.
– Проедем с божьей помощью, – усмехнулся Денис. – А Купчины и Колотково далече?
– Эхти деревни тож вблизях. Где и Вороново.
– Там люди-то хоть живут?
– Как же не живут?
Денис решил больше не мешать мужику и вернулся в кибитку. Скоро она доехала до Воронова. Подьячий там нашёл сельского старосту, расспросил, сколько людей там сейчас живёт и за счёт чего они кормятся, всё старательно записал и дал знать Григорию, что пора ехать к следующей деревне.