Зоя. Том первый
Шрифт:
А потом встал из-за стола, поклонился Анне, посмотрел на Зою и сказал, сам не ожидая этих слов:
– Не хочу больше видеть тебя. Все болтают, что ты бегаешь по мужикам, смеются надо мной за глаза. Мне от тебя с Макаром вот как досталось, – Григорий поднял руку выше головы и продолжил: – Живи как хочешь. Ты выбрала свой путь сама. Этому же учит ваша революция?
Зоя посмотрела на отца. Их взгляды встретились. Но девушка не увидела в глазах Григория ярости и злости, она узрела в них только пустоту и безразличие.
Янек
– Я прошу руки вашей дочери! Позвольте мне жениться на ней.
Но Григорий оттолкнул Янека, потом наклонился, схватил его за лицо. Посмотрел в глаза юноши сверкающими глазами.
Повернулся к Анне, поклонился и вышел из дома не оглядываясь.
Зоя сидела как вкопанная. Янек поднялся с пола, подошёл к матери.
– Маменька, благословите нас! – сказал он.
– Утром поговорим, – пробормотала Анна и ушла в свою комнату.
Янек смотрел ей вслед, а потом подошёл к Зое, обнял и прошептал:
– Ну вот и всё, Золото моё, не нужно нам никуда бежать. Что же ты плачешь любимая?
– Не хотела я так, Янек, – всхлипывала Зоя. – Все против нас…
Юноша вытирал слёзы с Зоиных щёк, целовал и приговаривал:
– Ну и пусть все против, зато теперь ты моя навсегда. Никому тебя не отдам, любимая!
Григорий Филиппович шёл домой по ночному городу. Снег летел в глаза. Сердце стучало бешено. Тревожился за дочь, оставленную в чужой семье на произвол судьбы. Несколько раз возвращался к дому Левандовски. Стоял долго, раздумывал. А потом уходил опять.
Когда открыл дверь своей квартиры, то Евдокия бросилась к нему.
– Извелась я вся, Гришенька, – пролепетала она. – Где же Зоя?
Григорий небрежно оттолкнул жену:
– Мёрзлый я, дай раздеться, – проворчал он.
– Зоя-то где? – повторила жена.
– Нет у нас больше Зои… – ответил Григорий. – Нет у нас больше никого, Дуся: ни сына, ни дочери. Как я сразу не понял, что Мария забрала с собой души наших детей. Оба как сумасшедшие живут, потому что без души. Предали они меня, и Мария предала.
Григорий сел на стул, руками схватился за голову.
– Ты куда Зою подевал? – Евдокия повысила голос. Подошла к мужу, убрала его руки от лица. Посмотрела ему в глаза.
– Там осталась, у поляка своего. Она там нужнее. Чего стыд домой тащить?
– Да как же так, Гришенька? – запричитала Евдокия. – Вот прямо так и оставил незамужнюю? Судачить начнут…
– А ещё не начали? – заорал Григорий во всё горло.
И сразу затих.
Евдокия задрожала, опустилась на стул. Долго не могла унять дрожь.
Григорий Филиппович продолжил, но уже тише:
– И не вздумай ходить туда и её к нам не пускай. Она добровольно осталась в семье шляхтичей. Забудь про неё, Дунечка.
Голос мужа стал более ласковым.
А Евдокия тихо-тихо
– Да как же я забуду-то её. Она же мне как кровиночка. Я же её с малых лет воспитала. Вот как забыть? Из сердца вырвать? Так ведь живая же, нельзя так, Гришенька.
– Так не ты ли её сама туда отпускать начала раньше меня? Не ты ли попустила и сделала её слишком вольной? Мне даже страшно представить, что ещё вы от меня скрыли. Выбирай сейчас, Евдокия: или ты остаёшься со мной, или вслед за Зоей пойдёшь к Левандовски. У них места всем хватит.
Сердце Евдокии Степановны разрывалось.
– Да как же я от тебя уйду, Гришенька? – и еле слышно прошептала, словно и не хотела, чтобы муж услышал: – Ребёночек у нас будет. Но с Зоей видеться ты мне не запретишь! Вот хоть что делай. Захочу и пойду к ней.
Григорий ошарашенно уставился на жену, потом медленно опустил глаза на живот.
Встал перед женой на колени. Обнял её за талию, приложил голову к животу, прошептал:
– Спасибо, Господи, а я-то думал, что совсем ты забыл обо мне. Думал я, что нет у меня больше детей. А тут вот…
Григорий расстегнул пуговицы халата жены. Прикоснулся губами к животу.
– Спасибо тебе, Дунечка! Спасибо, родная за это счастье. Бедненькая ты моя, сколько крови я тебе попортил. А ведь ты смогла, Дунечка! Смогла принять мою любовь, поверила в неё. Прости меня, родная…
Григорий продолжал покрывать поцелуями живот жены. Слёзы Евдокии капали мужу на голову.
И счастье, и душевная боль одновременно переполняли её. Внутри всё колотилось, клокотало. А на лице светилась улыбка.
Глава 12
Пани Анна сидела в своей комнате. Вспоминала события минувшего вечера. Как же ей было стыдно за то, что позволила отцу Зои успокаивать себя и уткнулась в его плечо. Она до сих пор чувствовала на себе его руки, его объятия.
– А если бы в это время вернулся Герман и увидел меня на полу в объятиях другого мужчины, что подумал бы? – прошептала Анна. – Нужно срочно снять с себя одежду. Выбросить её! Чтобы и духа не осталось от этого мужика.
Анна начала срывать с себя одежду пока полностью не обнажилась. Потом взяла ножницы и стала разрезать свои вещи на мелкие кусочки.
– Герман, любимый, прости, что позволила дотронуться до себя другому. Он только до одежды дотрагивался. Я всё-всё выброшу, любимый. Хочешь, я ещё вещи Густава выброшу? Мне же нужно освободить место для твоей одежды. Ты же вернёшься скоро, Григорий Филиппович так сказал. Ой, и что же я раньше не освободила шкаф?
Анна вытащила из шкафа все вещи Густава и тоже порезала их на кусочки. За этим делом она и не заметила, как наступило утро.
Собрала все порезанные вещи в кучу, сложила их в несколько сумок и решила отнести в порт морякам на ветошь.