Звенья и зёрна

Ковальджи Кирилл Владимирович

Роль

Защитилась тогда от поэта, отстояла себя… Гору лет после выстрела из пистолета перешла — продолжения нет. Защитилась, себя отстояла, родилась, мол, актрисой на свет, но актриса тогда почему-то за минуту, за четверть минуты до финала в лицо не узнала настоящую роль… Застрелился поэт. Говорили потом: ухватился за отказ — в оправданье себе, застрелился поэт,

уклонился от того, что чернело в судьбе, упредил середину тридцатых, с женским именем гибель связал, написал он, что нет виноватых, отчего погибал — не узнал, потому в полный рост, как бывало, молодой, упоенный Москвой, он на площади весь из металла с непокрытой стоит головой, но в глазах у нее и сегодня: дымка пороха… стон… и опять — с пулей в сердце он голову поднял, смотрит, силится что-то сказать…

«Они любили друг друга…»

* * *

Они любили друг друга и оба с собою покончили… Правда, он застрелился почти на глазах у другой, а она полстолетья еще погодила и многих еще любила, но все-таки верно лишь то, что в стихах: Маяковский и Лиля.

«Стариковский семейный досуг…»

* * *

Стариковский семейный досуг ставит ту же пластинку на круг. Ах, какая привычная мука повторяться от звука до звука, завтра снова вчерашняя скука, лишь бы только не помнить, что вдруг — та последняя в мире разлука…

«Страсть не зря укротилась…»

* * *

Страсть не зря укротилась — Горек привкус предела. Будущее укоротилось, Сущее потускнело. Оно и в зное и в стуже Все хуже, по мнению старцев. Не спорь. Мир становится хуже, Чтоб легче с ним было расстаться.

«Ожил в сумерках магнитофон…»

* * *

Ожил в сумерках магнитофон, ленту старую сводит судорога, воскресает веселая сутолока, хохот, тост, хрусталя перезвон, голоса… словно чертик из ящика, прямо в комнату — праздничный час. Чудеса! Только в то настоящее не пускают из этого нас. Там не ведают все, что последует. Мы-то знаем. Пускать нас не следует. Еще раз прокрути, еще раз…

«Пространства и времени нет…»

* * *

Пространства и времени нет для памяти. Память — арена, где вольно направленный свет из тьмы вырывает мгновенно любой по желанью сюжет. Но старость — обратная смена, и детство, как купол вселенной, свободной от боли и бед, растет и встает постепенно над жизнью, над сценою лет.

«Ты умнеешь год от году…»

* * *

Ты умнеешь год от году, постигая жизнь с исподу, недоверием к восходу обставляешь

свой уход. Эта мудрость — не поется, поздней правдою зовется, в срок просроченный дается, впрок живущим не идет. Это выгоревший уголь, наступление песка, эта мудрость — жизни убыль, белый холод ледника.

«Есть беспамятства ученье…»

* * *

Есть беспамятства ученье, Где не храм, а кабинет. Есть секрет переключенья, Отключения завет. Дело сделано, и — к черту! Отводи скорей глаза. День ушедший перечеркнут, Вспоминать его нельзя. Никаких итогов зряшных! След стирает пустота. Совесть, враг всех дел вчерашних, Исторически чиста!

«И возраст, и авторитет…»

* * *

И возраст, и авторитет, И располагающий вид… Заходит он в свой кабинет, Уверен, умен, деловит. И личный решился вопрос, Хватило уменья и сил, И женщину он перерос, Которую боготворил…

Как улитка

Как улитка — сладость воли находил он взаперти: жизнь опасна, жизнь — как поле минное — не перейти, — каждый шаг непоправимый, роковой, необратимый, неисповедимы все пути… Страшно быть религиозным, атеистом — страх двойной. Опасался быть серьезным, как паяц — перед судьбой, у часов он стрелки отнял, чтоб ни холод, ни жара, чтобы завтра — как сегодня, а сегодня — как вчера: «Как улитка — медленно, уютно в раковине сны свои смотрю, потому что понимаю смутно века двадцать первого зарю…»

«Прет прямолинейно, и нелепо…»

* * *

Прет прямолинейно, и нелепо, И беспрекословно, как приказ, По пути, начертанному слепо, Пращур паровоза — Китоврас. Не скажу: догматик одиозный Или же фанатик-еретик, Знаю — плут петляет виртуозно, Простодушье рвется напрямик!

«Удивляйтесь Вселенной…»

…да скроется тьма!

А. С. Пушкин

* * *

Удивляйтесь Вселенной и живому всему, говорите спасибо неизвестно кому. Удивляйтесь поэту, одолевшему тьму, говорите спасибо, говорите — ему!

Михаил Лунин. 1845

— Россия, боль моя, к чему мне ум и зренье? Меня вот-вот сметет наплыв небытия. Кругом самообман и самообольщенье, А я себе не лгу, Россия, боль моя, Не вышло, не сбылось, не состоялось снова. Все кончено. Тянусь в грядущие века, Как через пропасть мост, и вновь рукой слепого, Опоры ищет в воздухе строка.