Звенья одной цепи
Шрифт:
– А как демоны проникают в тело? Или сначала в душу?
– Тебе бы не у меня об этом спрашивать. Почем я-то знаю? А есть люди сведущие.
Ну да. Охотник на демонов, к примеру. Только мне сейчас до него не добраться.
– Спрошу. Когда свижусь. А сейчас лучше прилягу, а то завтра вставать ни свет ни заря. Да, и когда будешь о коляске спрашивать, кучера тоже попроси.
Натти кивнул:
– Коляска будет. А кучер нам ни к чему. Сам справлюсь.
Нам?
– Ты о чем?
– Я хоть и не так прыток, как толстобокая, да только на одного руку всегда поднимут скорее, чем на двоих.
Грент оказался вольным городом, и этот факт лишил меня
Я никогда не понимал, как Дарохранитель допустил возникновение подобных поселений. А если ничего не мог поделать с желанием людей оставаться неподчиняющимися никакой власти, кроме самолично избранной, то зачем согласился включить вольные города в состав Дарствия? Никакого проку от них не было, подати платились в общую казну небольшие, ополчение, а тем паче солдат для службы в дарственной армии «вольные» не поставляли, да и вообще никак не участвовали в жизни государства, клочок которого оставили за собой. Можно допустить, что на заре существования Дарствия некогда и не под силу было справляться со всеми неурядицами, благо они не представляли собой прямой угрозы, но сейчас? Почему бельма вольных городов все еще остаются на логаренской карте? Напрашивалось лишь одно объяснение, удивляющее и заставляющее задуматься: это нужно тем, кто облечен властью. Зачем – второй вопрос. Возможно, уже не настолько важный…
Стражники у ворот все же присутствовали и выполняли ту же работу, что и их товарищи во всех остальных городах Дарствия. Собирали плату за вход. И наверняка, как на всех прочих рубежах, монеты, падающие в объемистый кошель, должны были пойти на укрепление городских стен, мощение улиц и прочие премудрости, без которых жить можно, но выжить не удастся.
Улицы города были слишком узкими для того, чтобы любому приезжему позволялось без дополнительной оплаты передвигаться по ним в конном экипаже, поэтому коляска была оставлена нами в предместье, на попечение хозяина постоялого двора. Но и пешее перемещение по Гренту оказалось удовольствием не из дешевых: услышав, сколько придется заплатить за вход, я мысленно выругался, потому что при себе имел ненамного большую сумму, но еще даже не успел нащупать под складками накидки собственный кошелек, а Натти уже отсчитывал монеты. И равнодушие, с которым его пальцы отпускали медные кругляшки в путешествие по чужим карманам, совсем не подходило простому прислужнику, да еще из глухой провинции. Мне точно было бы жалко отдать столько денег сразу, а рыжий расставался с монетами, как с дорожными камешками, набившимися в башмаки.
Впрочем, кроме платы, стражникам больше ничего от нас не потребовалось, и это настораживало: в благопристойных городах всегда спрашивают, кто и с какой целью вступает в ворота. Конечно, нет никакой уверенности, что чужак назовет настоящее имя, но видимость порядка соблюдается. Кроме того, в поселениях, где Наблюдательные дома полностью укомплектованы служками и Звеньями, врать всегда себе дороже. Здесь же… Властям нет никакого дела до безопасности?
К тому же пара фраз, которыми перекинулись люди, призванные охранять свой город, и вовсе чуть не сбила меня с шага:
– А мужики-то не просты.
– Ага. При одном даже ножа нет.
Обычно все происходит ровно наоборот, и стража настойчиво интересуется, зачем тот или иной человек пытается пронести оружие, и если местные законы позволяют, то взимают дополнительную плату либо отказывают во входе, а тут как раз отсутствие средств защиты и нападения вызвало у стражей полууважение-полузависть. Получается, каждый обитатель вольного города
А вот при Натти нож был. Не шибко большой, не шибко страшный, зато вселявший некоторую уверенность, что в потасовке мы погибнем не самыми первыми.
– Слышал, что говорили стражники? – спросил я, стараясь не повышать голос сильнее необходимого, а потому тщательно выбирая паузы, во время которых гул городских улиц становился немного тише.
– А они что-то сказали? – рассеянно нахмурился мой спутник.
– Да. Назвали нас с тобой непростыми.
Натти оглянулся на ворота, от которых мы уже удалились на слишком большое расстояние, чтобы можно было ясно различить выражения лиц городских привратников.
– С чего это?
– Потому что не заметили при нас оружия.
Рыжий тут же поспешил нащупать рукоять ножа и убедиться, что он никуда не делся.
– Ты так не шути! Я уж думал, мою ногтечистку кто стянул.
Он или придуривался, или в самом деле не понял, о чем идет речь.
– Ты бывал здесь раньше?
– Да заходил как-то.
– Это спокойный город?
Вопрос прозвучал глупо, но на него ответили со всей серьезностью:
– Как и наш Дол. Ты его трогать не будешь, и он на тебя не кинется.
Хм. А ведь я собирался именно что потрогать. Легонько-легонько. Только не знаю пока, за какое место.
В любом другом городе я бы сразу пошел в Наблюдательный дом, показал свой знак и потребовал содействия. Может быть, грубо, может быть, улещивая. Неважно. Но если бы мне и отказали, то не впрямую, а отговариваясь нехваткой времени, тупостью бездельничающих служек и прочими причинами, по которым обычно не можешь добиться от дарственников необходимых сведений. А что делать здесь? Вольный город не знает Цепей и, скорее всего, посмотрит на моего жука не менее косо, чем на какое-нибудь Звено, даже самого драгоценного металла. Все, что я могу сделать, это попросить. Кого-то.
– Кто здесь всем заправляет? Знаешь? Или главного вовсе нет?
Натти задумчиво посмотрел на уходящие вверх стены домов, тисками сжимавших улицу.
– Как не быть. Всюду есть главный.
Это радует. Но ничего не объясняет.
– А где его искать?
– Так в управе, где ж еще, – бесхитростно ответил мой помощник и уверенно свернул на ближайшем перекрестке направо.
Управа располагалась вовсе не там, где положено находиться главному городскому дому в добропорядочных городах. То есть не на площади, а в лабиринте переулков. Впрочем, удивляться не пришлось: самая большая и единственная площадь Грента была запружена торговым людом, разворачивающим свои временные лавки и, разумеется, не заботящимся о тишине. А вот чуть подальше, там, где улочки становились совсем узкими, царил благословенный сонный покой, и в такой обстановке вершить управные дела, несомненно, было намного удобнее.
Охранники не встретились нам ни при входной двери, ни при внутренних, и результат увиденного снова поставил меня перед нелегким выбором из двух вариантов. Либо здешний люд благочестив настолько, что нет никакой нужды защищаться от возможных дурных помыслов и умыслов, либо охранять нечего и некого. Первое утверждение отметалось сразу, ибо там, где много оружия, никогда не бывает долгого мира, а второе приводило к неприятному выводу: я не найду здесь того, кто мне нужен. Но попробовать все равно стоило.