Звенья одной цепи
Шрифт:
Первый встреченный в управе человек оказался невзрачным и ничтожным, как и любое существо, обреченное жить среди бумаг, но изо всех сил делал вид, будто если и не самая важная здесь птица, то далеко не последняя. По крайней мере, выдержал минутную паузу после того, как мы вошли в дверь, и только потом поднял глаза от убористого текста на негнущемся листе бумаги.
– Чем могу служить?
– А чем сможете? – переспросил Натти, введя тем самым служку в некоторое оцепенение.
– Я лишь веду записи
Я поспешил ответить сам, пока мой спутник не усугубил положение:
– Определенные сведения.
На меня посмотрели хорошо знакомым мне взглядом, не вопрошающим, а напоминающим, что для осуществления каждого действия нужно свое право. Я раздвинул складки накидки, любезно одолженной Натти, и показал глянцевую спинку жука:
– Моим заботам вверен Блаженный Дол.
Служка кивнул, показывая, что принял во внимание мои регалии. Впрочем, почтения в его поведении не прибавилось ни на каплю, и я невольно пожалел, что не позволил рыжему выдать на свет божий еще пару каверзных фраз.
– А для того чтобы мои усилия не оказались зряшными, мне нужно кое-что знать.
Конечно, проще всего было сразу завести разговор о деньгах, но человек, едва виднеющийся из-за стола, заваленного бумагами, явно мог стать всего лишь посредником в переговорах с кем-то по-настоящему сведущим, а мне было жаль терять время. Да и платить лишние деньги тоже не хотелось. Хотя…
Мой запрос мог быть успешно исполнен и мелкой сошкой, главное, чтобы она имела доступ к нужным бумагам. Так будет и проще и быстрее.
– И что же именно вам нужно?
– Немногое. Цены.
Маленькие глазки служки сузились еще больше:
– Цены?
– Да. Сколько в среднем платили за какой товар в прошлые вёсны. Скажем, за пять прошедших лет. Не думаю, что это дарственная тайна.
Мой собеседник тоже так не думал. Зато по его лицу явственно читалось, что мысли, посетившие лысую голову, звенят монетами. Теми, что можно потребовать с меня.
– Разумеется, не тайна. Более того, вам, как человеку дарственному, предъявившему неоспоримые доказательства своего положения и… Но вы, конечно, понимаете, что это займет время?
– Понимаю.
– И мне придется отставить в сторону многие другие занятия, в том числе те, за которых платят жалованье…
– Скорее всего.
– И вы конечно же понимаете, что мне бы не хотелось терять даже часть моих доходов?
Не люблю долгие хождения вокруг да около. Наверное, потому, что слишком часто наблюдал их в исполнении Атьена Ирриги. Вот кто был настоящим мастером, ухитряющимся выбить из провинившегося наибольшую возможную плату, даже не произнеся ни разу слово «деньги» или что-то подобное! А этот… Так, всего лишь начинающий вымогатель. Хотя в его возрасте уже следовало
– Сколько?
Служка посмотрел на меня выразительнее прежнего:
– Ну вы же понимаете…
Понимал я только одно. Что монеты из меня все равно вытянут. И ровно в том количестве, которое угодно исполнителю моей просьбы, а не мне. Получить скидку помогло бы применение силы или иной способ пригрозить, но то, что на служку знак Смотрителя не произвел должного впечатления, заранее делало бессмысленным любое упоминание о чинах и званиях. А пытаться брать вымогателя за грудки было опасно: вдруг у него под столом взведенный арбалет?
– Сколько?
Он помолчал, поглаживая пальцами лоснящуюся кожаную обивку столешницы.
– Через два дня. Приходите сюда же, будем говорить о цене.
Два дня? Что ж, срок вполне реальный. Даже если заниматься тщательным выведением каждой буковки в названиях товаров. И пожалуй, я могу себе позволить назначенное время ожидания. Но поскольку служка вполне способен передумать, бездельничать из этих двух дней не придется ни одного лишнего часа.
– Я приду.
Я не старался вложить в голос даже намек на угрозу, однако от двух коротких слов служка вздрогнул и предпочел снова уткнуться в бумаги, а не провожать меня взглядом. Натти громко хмыкнул, но начинать разговор в стенах городской управы показалось мне не слишком разумным поступком, и пришлось молча добираться до улицы. Зато как только мы ступили на отполированные многочисленными шагами камни мостовой, я повернулся к своему помощнику и сурово спросил:
– Что на этот раз?
Рыжий растянул рот в улыбке:
– Да все то же. Зачем людей пугаешь почем зря?
– И как же я напугал этого слизняка?
– Тебе лучше знать как. Только он, бедный, аж затрясся весь, когда ты прийти пообещал.
– Я не угрожал.
– Ему-то? Нет. Но угроза была будь здоров какая! Он и подумал, что ему предназначалась. Ну ошибся, с кем не бывает?
– Угроза?
Он почесал перебитый нос, правда, больше не ухмыляясь, а словно озаботившись происходящим.
– Ну или приказ. Строгий такой, чтобы ослушаться нельзя было.
Слова Натти, при всей их странности, почему-то не казались неуместными, будто мой помощник говорил о том, что существует на самом деле, прямо у меня под носом, а я все никак не могу разглядеть. Но ждать, пока взор прояснится самостоятельно, времени нет, стало быть, нужно получать ответы сразу же по поступлении вопросов.
– И кому я приказывал?
– Да себе, кому ж еще? – не беря ни мгновения на раздумье, сказал рыжий.
Себе? Но зачем? Неужели потому, что не могу действовать свободно? Или потому, что не очень-то хочу действовать?