Зверь 5

Калинин Алексей

— Маш, она не должна спугнуть его. Мы сами поймаем Бабайку и позовём полицию. Пусть тогда его накажут, чтобы не лазал по домам. Вот посадят его в тюрьму, тогда он заплачет и будет просить, чтобы выпустили. А мы придём и возьмём обещание, что он никогда-никогда больше не будет выходить из нашего шкафа. Сейчас же не кричи, а то спугнём, — Петька прислонил палец к губам.

Ночную тишину прорезал скрип открываемой двери, следом раздалось чирканье колёсика зажигалки. Крыльцо вздохнуло под тяжёлой поступью. Маша услышала лёгкое потрескивание сгорающего табака и шумный выдох дыма, каким

травил себя папа. Полог отодвинула крупная ладонь, внутрь палатки заглянуло небритое лицо:

— Ну как вы тут, сорванцы? Не страшно? В дом не хотите пойти?

Петька храбро улыбнулся отцу:

— Нам совсем нестрашно. Мы х-храбрые и никого не боимся.

Маша хотела уже встать и пойти в детскую, но после Петькиных слов только выше подтянула одеяло. Эх, если бы она успела откликнуться чуть раньше…

— Нет, пап, нам и тут хорошо, — слабым голоском подтвердила она, а сама молила про себя: «Папа, не уходи, останься подольше».

— Ну, смотрите, если что мы рядом, присматриваем за вами. Скоро рассвет и вместе с ним выпадет роса, если станет холодно, то прибегайте, храбрецы! — улыбнулось небритое лицо.

— Пап, а правда, что когда Бабайка вырастает, то его начинают звать по-другому? — спросила Маша, чтобы папа чуть дольше задержался с ними.

— Это как же называют взрослого Бабайку? — снова расплылось небритое лицо.

— По телевизору говорят, что его зовут Кризис, и он то приходит, то уходит. Прямо как наш Бабайка, и взрослые им друг друга пугают, вот мы и подумали что…

— Нет, солнышко, это не так. Кризис — это придумка тех, кому лень работать. А у нас с вами вон какой большой огород, и участок за деревней — нам никакой кризис не страшен. Спите спокойно и не бойтесь никакого Бабайку. Если он придёт, то я его лопатой по хребтине перетяну, чтобы не лазил к хорошим детям, — папа подмигнул на прощание и скрылся за пологом.

Дети послушали, как он затушил сигарету и поднялся в дом. Удмурт сонно тявкнул. Снова наступила тишина, даже листья яблони перестали шептаться между собой.

— Петька, а вдруг Бабайка вылезет из нашего шкафа и увидит, что нас нет? Вдруг он тогда утащит моего Серёжку? — Маша вдруг села на одеяле.

Как там медвежонок без неё? Он впервые ночевал один в полной темноте.

Тонко зазвенел комариный писк. На стене заплясала огромная, страшная тень от насекомого, которое очень близко подлетело к свечке. Петька хлопнул ладошами, стараясь поймать назойливое создание, и от этого хлопка погас единственный источник света. Маша тихо ойкнула и нырнула под одеяло.

На парусиновой ткани зашевелились тени веток яблони. Они, словно костлявые руки мертвецов, переплелись в свете луны и потянулись к палатке. Рядом снова прокричала ворона. Сразу стало неуютно, холодно и очень страшно.

Петька пытался найти спички, чтобы зажечь свечу, но, как назло, проклятый коробок куда-то запропастился. Петька долго шарил по палатке, шептал про себя детские ругательства. Маша боялась отпустить одеяло, уставившись на костлявые руки, чьи тени скользили по парусиновой крыше. Вот-вот они пролезут под полог палатки и тогда…

— Маш, я по-пойду домой, за спичками, — прошептал Петька и дёрнулся к выходу.

—

Петь, я боюсь, — Маша схватила за руку, вцепилась, как хватается за соломинку утопающий. — Вдруг тебя поймает Бабайка?

— Не бойся, его нет в комнате, — тихо ответил Петька и аккуратно освободил руку. — Я специально подставил стул под шкаф, у родителей он не вылезет, так что ему остаётся только один выход — в наш «Шкав».

— Петька, я всё равно боюсь, — прошептала Маша. — Можно я с тобой?

— Не говори глупостей, я до крыльца и обратно, у папы там зажигалка лежит, — Петька подполз к выходу и застыл. — Тихо, Маша, слушай.

Маша зажала себе рот ручонками, даже в тусклом свете полной луны было видно, как у неё увеличились глаза. Она услышала…

Щорх… Щорх… Щорх…

В тридцати-сорока метрах от них кто-то копался в земле, словно большой крот. Однако этот крот был величиной с хорошего телёнка. Петька ощутил, как на шее зашевелились лёгкие волоски и вспотели ладошки.

Точно так же он себя чувствовал в ту ночь, когда проснулся из-за ощущения прикосновения холодной липкой ладони к ноге. А когда открыл глаза, то на него уставились два буркала чернее гудрона. Мальчик тогда спугнул чудовище…

Петька дико закричал и забил ногами, чувствуя, как по ляжкам стекает тёплая жидкость. Подоспевшие родители еле успокоили сына, бьющегося в истерике, но чудовища в комнате не оказалось. Лишь смешивался с запахом мочи аромат свежей земли и кислая вонь подгнивших яблок. Ещё блестела заплаканными глазками испуганная сестрёнка, которая изо всех своих маленьких сил прижимала к груди плюшевого мишку.

— Маш, Бабайка вылез в другом месте и ко-копается на огороде. Я сейчас подползу сзади и шугану его в сторону ямы, а ты держи наготове секретное оружие. Го-готова? — заговорщицки прошептал Петька и посмотрел на девочку.

— Нет, Петь, я очень боюсь, — прошептала Маша и ещё раз вцепилась в руку брата. — Давай позовём родителей, и они его напугают.

— Мы до-должны это сами сделать, иначе так и будем бояться его всегда. Нужно переступить через свой страх, — дрожащим голосом ответил Петька. — Всё, я пошёл. Пусти, Маш.

В лучших традициях ниндзя Петька выполз из палатки и направился в обход тёмной фигуры. Маша нащупала верёвку, испуганные глазёнки следили за двигающимся братом. Серебристая луна освещала широкое поле огорода и крупную тёмную фигуру возле соседского забора. Почти невидимый в чёрном трико и чёрной водолазке Петька вскоре скрылся в буйных кустах смородины, только лёгкое покачивание верхушек показывало его передвижение.

Щорх…Щорх…Щорх…

Фигура также методично копалась в земле. Петька поднялся за её спиной, как призрак мщения.

— А-А-А!!! — раздался крик Петьки.

В свете луны блеснуло лезвие ножа.

— А-А-А!!! — грубее и громче закричала фигура, отскочила от мальчишки и опрометью кинулась в сторону «Шкава».

По грядкам с тюльпанами, высаженными на продажу, бежал нескладный человек в тёмном плаще и расхлябанных сапогах, он высоко подкидывал ноги, чтобы перепрыгивать закрытые бутоны. Около стоящего «Шкава» замаскированная земля с треском провалилась, и человек ухнул в яму.