Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка
Шрифт:
Ваньку - придушить?
– Да запросто! Дальше что? Своих людей туда слать? А они есть? Вон Гороховец даже и не начат вовсе. И другие князья разом взвоют: не было уговора земли новые брать! Боголюбский против правды себе кусок тянет! Ванькины люди со Стрелки разбегутся, а эмировы - заявятся: нарушение договора.
Вот лет через 6-7, когда мир с эмиром закончится, городок - приподнимется, народу соберётся много, чтобы не все разбежались... Там видно будет.
Но что же делать с жёнами? И с сыновьями? Настоящие они или поддельные?
Бог наказывает отцов, которые: "предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили... А хотя бы они и воспитали детей своих, отниму их, ибо горе им, когда удалюсь от них!".
Господь, Иисус Христос - оставит князя Андрея?! "Удалится" от князя, "ставшего мерзким"?
Накажет "родовым проклятием" потомков:
"Дети прелюбодеев будут несовершенны, и семя беззаконного ложа исчезнет. Если и будут они долгожизненны, но будут почитаться за ничто, и поздняя старость их будет без почета. А если скоро умрут, не будут иметь надежды и утешения в день суда; ибо ужасен конец неправедного рода".
"...ужасен конец неправедного рода" - его, Андрея Боголюбского, рода?!
***
Андрей обладает удивительным свойством, отмечаемым и летописями: будучи весьма яр, беспощаден в бою, он, после боя, быстро становился разумен, всегда склонялся к миру, отнюдь не стремился продолжать усобицу. В чём противоречил, временами - резко, и отцу, и старшему брату Ростиславу (Торцу).
Так и здесь: "проведя атаку", попытавшись меня "нагнуть" угрозой смерти, он успокоился, стал говорить более размеренно.
– - Ты, Иване, толкуешь о делах важных. Но - о мирских. Я же ныне о божественном, о душе своей, о грядущем суде господнем, горюю. Потому вопрос у меня прямой: можешь ли ты дать мне ясные доказательства? Мои сыны - мои или прелюбодейские? Можешь?
Да без проблем! Установление отцовства. "Чтобы знать наверняка - сдай анализ ДНК!". Срок: 1-2 дня, стоимость: от семнадцати т. руб. При цене 32 руб./г серебра, имеем... полкило. Десяток кунских гривен. Два десятка коров. Для Суждальского князя - не вопрос.
Ага. В Питере, в 21 веке.
– - Нет, брат. Обманывать не хочу. Такого способа... Увы...Только - Марана. Но ты ей - не поверишь.
– - Так придумай! Ты - "ума палата""! Про тебя такие сказки сказывают! Ты, де, каждый день небывальщину с невидальщиной из рукава вытягиваешь! В Янине "бой-телегу" - сделал, стрелки у тебя - луками хитрыми постреливают. Думай! Придумаешь - выпущу. Нет - будешь здесь гнить.
Да уж, летописи верно говорят: ярость его быстро проходила, но от дела своего он не отступал.
Андрей несколько мгновений возбуждённо рассматривал меня. Потом успокоился, снова замкнулся в свою скорлупу "православного светлого князя", стряхнул песок, попавший ему на халат
Что-то я такое думал-думал и забыл... Что-то такое локально-актуальное... А! "Радистка Кэт"!
– - Постой, брат. Есть человек, который знает досконально. От тебя ли сыны или нет - тут может быть малая доля сомнений. Но было ли прелюбодейство и с кем - наверняка. Твоя экс... э-э-э... Улита твоя.
Андрей остановился и обернулся ко мне. Начал, было снова пыхтеть носом, но взял себя в руки, успокоился.
– - Она не Улита ныне, а Софья. И не моя, а богова.
Я ж и говорю: не - "ваша, Штирлиц, русская", а - "наша, герр Мюллер, русская". В смысле - ГБешная.
– - И чего? Она - обет молчания приняла? Или правду говорить - ей монастырским уставом заборонено?
Моя манера ставить вопросы в непривычной, воспринимаемой как обидная, форме, привела к новому пыхтению носом. Однако Андрей снова сдержался.
О, уже привыкает. Как я и подозревал - умный мужик. Адаптивный. Ещё раз двадцать ему нахамить, остаться при этом в живых, и можно будет уже по-человечески разговаривать. Без намёков, экивоков, закидонов и этикетов.
– - Туповат ты, Ванюша. Инокиню Софью Манохе отдать - не можно.
– - А просто спросить - нельзя?
Андрей дёрнул шеей, вытащил из-за воротника крупинки осыпавшейся земли и повторил мне - мои же слова:
– - И её "да" - ничего не значит, и её "нет" - ничего не значит, и если она скажет "не знаю" - это тоже ничего не значит.
Точно: цитирование оппоненту его собственных утверждений... обоюдоострое оружие. Будто мне же моим же плевком - в лицо плюнул.
Для Андрея получить правдивые показания от бывшей жены означает подвергнуть её порке. Это - неприемлемо. И дело не только в статусе монахини и возможной ссоре с епископом. Насколько я понимаю, он её до сих пор... "...щадил честь женщины и хранил верность супруге".
Он мне этого не скажет, это считается здесь - слабостью, недостатком. А для "православного, правосудного и победоносного" светлого князя, "витязя Богородицы", привязанность к женщине земной - особенно.
Без кнута - "не верю", а с кнутом - "не велю". И чего с ним таким делать? Ду-у-май, Ваня, ду-у-умай...
– - Вольно - она правды не скажет. А и скажет - ты не поверишь. Под кнутом у неё правды спрашивать - ты не велишь. Экую ты сам себе ловушку построил, братец. В свою же западню и попал. Да уж... О! Вот для чего и нужен тебе, Андрейша, братец Ванечка! Чтобы тебя, само-западнянского попаданца - отпопадировать! В смысле - вытащить. Своим "лютозверским" хитроумием! Всё ж просто!
Андрей, уловив мою внезапную радость от проклюнувшегося решения нерешаемой проблемы, снова обернулся ко мне, подёргал посох в руке, вздохнул и вернулся к своей скамейке. Уселся, подобрал полы халата.