Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка

Бирюк В.

Польсти себя, попандопуло: только что эта восмимиллионоголовая куча уменьшилась на три воньких катышка. Сейчас, наверное, ещё на четыре уменьшится. Трудовые подвиги ассенизатора.

"По весне, в прекрасный тёплый день.

Проскакал по городу олень".

Нет, олень по Боголюбово - не скакАл. Но кое-кто из присутствующих - скАкал.

Правильная кредитная история... в смысле - "лютозверская" репутация - очень полезная вещь. Некоторым дурням - и жизнь может спасти. Тати перебурчали между собой. Державший нож у горла стоявшего на коленях с закрытыми глазами Лазаря, что-то заорал в раздражении,

направил нож в лицо одному из подельников, убрав его от Лазаря. И получил в печень убедительно широкий клинок другого "товарища по скоку". После чего Лазарь, потеряв сознание, свалился в одну сторону, а обидчик в другую. Но оба - в одну и ту же навозную лужу.

Лужа, знаете ли, неширокая, неглубокая, но длинная - на пол-конюшни. Есть место и двоим поплескаться.

После чего остальные покидали туда же свои железки и стали на колени. Теперь ножи придётся доставать и отмывать. И моего посла - тоже.

Коллеги, отмывать своего верного сподвижника от конской мочи слабой концентрации - это как? Уже прогрессорство?

– - Николай, тащи наручники. Со страдальцев лишнее барахло долой. Пристёгивай их. Э... правую руку - к левой лодыжке. Через задницу. И пусть у забора посидят - погребов свободных больше нет.

Пристёжка типичная, британская. "Бобби" любят так демонстрантов, особенно - из числа либерастов и дерьмократов, успокаивать. Хотя у меня модификация: британцы используют одноимённо-сторонние конечности. По моим наблюдениям, королевский вариант "поставить раком" - позволяет довольно далеко убежать. Мой - обеспечивает большую стабильность субъекта в пространстве.

Надо заметить, я в произошедшем нахожу немалую выгоду. Вооружённое нападение на господина, боярина, позволяет списать все предшествующие жертвы на необходимую самооборону и наведение законного порядка. Мы же в городе - необходимо учитывать точку зрения правосудия в формате "Русской Правды" - все убитые свободные люди. Виры там должны быть. А так... Тать, убитый на твоём дворе - не основание для суда. Вот если ты его повязал, а уж потом прирезал - нехорошо. Я это ещё в Рябиновке проходил.

– - Резан, как так вышло, что вы целый разбойный ватажок в челядь взяли?

– - Дык... ну... ну я вас, злыдней! Эта... Боярин велел. Сосед один ему посоветовал. Тоже боярин, из здешних. Люди, де, добрые, верные. А Лазарю, де, челяди мало, не по чести. Сосед-то через день здесь бывал, ласковые разговоры разговаривал. Другие-то всё больше волком глядели, сюда-то и не заглядывали. В разных делах мелких помочь давал. У нас-то по первости... Опять же... дочка у него на выданье. Чуть не сговорились, да Цыба упёрлась. Ну... типа... без матушкиного благословения - никак.

Дети. Два ребёнка: старый да малый. Пеньки лесные. Неужто не понятно, что "группу лиц" можно брать в службу только в конкретных, довольно экзотических ситуациях, что её обязательно надо прокачивать? Что рекомендации соседей в наших условиях...

Не греши, Ванюша. То, что к любому представителю любой здешней элиты нужно применять двойную норму презумпции виновности, именно что без "не-", в отличие от одинарной для всех остальных - ты сам дошёл только путём мучительных размышлений над грядущей судьбой мордовского народа.

Лазарь с Резаном - нормальные русские люди. С ощущением общности, солидарности, с уважением к вятшим, с авторитетом старших, братством всех православных во христе. Они не могут, не воспитано в них - ожидать подлянки от каждого. От каждого "своего" - особенно.

"Мы ж среди своих!". То-то и страшно.

– - Ты, кудлатый. Поднимай задницу, ковыляй сюда.

Затащил приглянувшегося

мне разбойничка в дровяной склад, закрыл двери, поставил скрюченного чудака поудобнее и... Нет, не то, что вы подумали, представили и вообразили. Просто спросил.

Да, людишки - "лихие". Причём дальние - Волжские. Такого... диверсифицированного типа. Чуток разбоя, чуток торговли, чуток охоты. Лазали за Волгой, вели кое-какие дела с упомянутом соседом Лазаря. Прошлый год для многих на Волге был неудачен - война. Попросились к своему контрагенту на постой. А тот подкинул им службу. У Лазаря.

Дальше начинаются непонятки невнятные: мужик явно врёт, говорить о конкретных делах не хочет. Эх, нет со мной Ноготка! Самому поковыряться...? Я у Ноготка, как-то между прочим, кое-чего поднабрался. Но - невместно. Не должен "вятший" - смерду самолично шкуру драть да кости щепить. И опять же: у меня прогрессорство стынет! Этногенез выкипает! Надо, надо всегда брать Ноготка с собой. В русских землях без палача - как без рук.

Вечерком засиделись допоздна: с Николаем по списочку - ещё разок, по подаркам - ещё разок, с Лазарем, чуть оклемавшимся - по делам кое-каким его подробненько.

Однако, дело к полуночи, пора и честь знать. Завтра - день будет, завтра - докуём.

– - Господине, тебе девку посветить в опочивальне - какую слать? Толстую или тощую?

– - Не надо Цыба, сама проводи. Заодно и расскажешь - как вам тут живётся.

Она свечку несёт. Показывает, где в тереме чего. Привела, лампадку перед иконой запалила, свечку прилепила, покрывало с постели откинула и к двери. Замерла и стоит, глаз не поднимает.

– - Цыба, я гляжу у вас свечки-то восковые, да воск худой. Почём берёте-то?

– - Это... берём... да...

И начинает раздёргивать платок. Потом вздёргивает подол и снимает платье. Так это... все три одёжки - рывком ворохом. Глянула по сторонам, кинула комом на лавку.

– - Господине. Ванечка. Заскучала я по тебе, истомилася...

Я как-то... на этот счёт... не задумывался. Денёк сегодня... из запредельных. Я, конечно, парнишечка крепенький, "мышь белая, генномодифицированная". Но у такой же "мышки" под топором походить... Однако ж - хороша! За последний год - чуть пополнела, налилась. И ведь знает, забавница, как встать, как глянуть. Так и замерла. Ну что сказать - зрелище приятное. Свечка, и вправду - дрянь. Огонёк пляшет. Но от этого даже лучше: динамика игры света на обнажённом красивом женском теле... И ножки очень даже...

– - Дозволь, господине, тебя ублажить-порадовать. А вот кафтанчик твой сюда положим, чтобы не смялся, не испачкался, а сапожки твои... э-эх!... снялся... а другой... а вот поставим аккуратненько... а поясочек твой... где ж тут?... А вона... И рубашечку уберём-снимем, потом политую, солнцем гретую, пылью припорошенную... О! Вижу-чувствую, не забыл мил дружочек своей подруженьки... о как разгорелося... да затвердилося... А давай окошечко приоткроем да воздуха свежего впустим... а давай я сюда на лавочку - коленочками... тебе как? Вот и славненько... Я тут пошумлю-покричу малость... Тебе - не в упрек, себе - в удовольствие... О! А! О-о-о! Хорошо! Хорошо-то как! За весь год - первый мужик нормальный! Хоть один - от души пашет, не кривым сучком ковыряется! ...бёт, а не дразнится! Ох, глубоко! Ох, достал! Ещё! Ещё, Ванечка! Ещё миленький! Ой, славно! Ой хорош уд мужа доброго, не огрызок недовыросший! Сильнее! Лишь с тобой с одним - по-настоящему! Не детва сопливая да гоноровая, муж могучий да искусный! Ох и мастер же ты Ваня! Мастер-мастерище - здорово ...ище! Ай! Ой! У-у-у! Ещё-ещё-ещё! Ай! Ай! У-ё-ё-ё-й...! Уф.