Зверь
Шрифт:
«Сегодня, — решил Альдо, — море отступит. Я велю ему оставить этот город. Агарис уже достаточно наказан за свои грехи. Я пощажу тех, кто выжил».
Нужно только дождаться, когда заснёт Мэллит.
В пятом часу утра, когда усталая гоганни, наконец, задремала, Альдо украдкой выскользнул из гостиницы. На сей раз он не взял с собой никаких провожатых. Кипарисовый ларец тоже остался ждать на столе: жезл, потихоньку вынутый из раки, был тщательно завёрнут в полу плаща.
Город казался брошенным на произвол судьбы. Внутри опустевших домов ощущалось странное копошение, одновременно
Мародёры, монахи-могильщики да беднота, которой некуда было бежать – только они и оставались в Агарисе.
В предрассветной мгле Альдо нашёл отвесный берег, откуда в первый раз призвал море. Бухта под ним была почти затоплена: вода поднялась так высоко, что всего на несколько бье не доставала до откоса. Однако Альдо скорее ощущал её присутствие, чем видел: небо покрывали свинцовые тучи, и сумрак вокруг казался плотным, как густой туман. Солнце, даже если оно взошло, вряд ли пробилось бы сквозь серую завесу влаги. Дождь лил как из ведра.
Шляпа и плащ Альдо промокли насквозь. Он бережно развернул жезл – тот гудел теперь низко и глухо. Альдо наставил аметист набалдашника на приблизившееся вплотную море и попробовал сосредоточиться на своих ощущениях.
— Остановись! — вполголоса приказал он. — Оставь этот город. Уходи!
Свинцово-серая волна плеснула ему под ноги. Альдо вдруг показалось, что это огромный спрут пытается добраться до него, протягивая к его ногам жадные скользкие щупальца. Эта дикая мысль вызвала в нём какой-то метафизический ужас.
— Убирайся! — крикнул он, инстинктивно отмахиваясь жезлом. — Я Ракан!
Последнее сорвалось у него с языка само собой, по привычке. Море зашумело, заволновалось, загоготало, словно добрая сотня прозрачных спрутов под водой одновременно затряслась от хохота. Мелкие волны пошли по затопленной бухте, превращая водную гладь в складки огромной алчной утробы.
— Я ваш Повелитель! — крикнул Альдо, до боли сжимая жезл. — Вы должны повиноваться!
Волны нехотя отступили, но Альдо отчётливо слышал их возмущённый ропот. Так ропщет толпа перед тираном: она ещё признаёт его, но уже готова взбунтоваться и снести всё на своём пути.
Мэллит была права, мелькнуло у него в голове. Море пришло за ним. Волны хотят покарать предателя.
Альдо понял это с полной ясностью. Кровь, текущая в его жилах, больше не принадлежит ему.
— Я ваш Повелитель! — крикнул Альдо отчаянно и почти безнадёжно.
Ближайшая волна разбежалась и, высоко взлетев над берегом, плюнула пеной прямо ему в лицо. Альдо отступил, оскальзываясь на вязкой набухшей земле, а потом повернулся и побежал прочь.
В гостиницу он вернулся только после полудня.
Обеспокоенные слуги искали его, но Мэллит почему-то не выбежала навстречу в беспокойстве и тревоге. Вместо того, чтобы метаться как потерянная (чего Альдо, признаться, ожидал) она неподвижно стояла у окна в своей комнате и погасшим взглядом смотрела сквозь залитое потоками
Альдо с облегчением спрятал жезл обратно в ларец. Он был рад, что им не придётся объясняться по поводу реликвии.
— Собирайся, — велел он коротко. — Дороги в Агарисе уже свободны, я проверил. Мы уезжаем сегодня.
Мэллит даже не повернула головы. Она смотрела на что-то так пристально, что не слышала его слов.
Альдо подошёл к окну. Сквозь залитое водой и запотевшее стекло в свинцовом переплёте ничего не было видно, но ему всё же почудилось, что во дворе мелькнуло что-то жёлтое.
— Что ты там высматриваешь? — спросил он грубо.
На сей раз Мэллит услышала. Она вздрогнула и медленно перевела на него застывший взгляд. В нём плескался беспредельный ужас.
— Там мой отец, — беззвучно пробормотала она.
Альдо снова бросил быстрый взгляд во двор. Внизу было пусто.
— Ты сошла с ума, — сказал он презрительно. — Твой отец давно мёртв. Да и как ты могла рассмотреть хоть что-то сквозь этот треклятый ливень?
Но Мэллит продолжала бормотать как сомнамбула:
— Там мой отец!
— Будь это так, он поднялся бы наверх, — возразил Альдо. — Никто не станет торчать под окнами в такую погоду. У тебя просто помутилось в голове!
Его охватили раздражение и досада: вот, возись теперь с полоумной, которой мерещится Леворукий знает что! Должно быть, так на неё действует беременность. Он слыхал, что в таких случаях мужьям спасу нет от нелепых капризов и слезливых страхов, и едва не заскрежетал зубами, подумав, что теперь ему придётся нянчиться со свихнувшейся бабёнкой. Скорее бы уж она разродилась! Это единственное, на что годится дурочка: дать ему наследника.
Наследника-гогана.
Альдо замер, как мародёр, застигнутый на месте преступления. Мысли в его голове завертелись, как волны в водовороте. Гоган! Едома одурачил младший брат, а его, Альдо, обобрал гоган. Младенец, который ещё не родился. Мэллит сказала, что именно он станет новым Повелителем, когда появится на свет.
А если он не появится? Тогда у волн не останется иного Повелителя, кроме него, Альдо!
Альдо посмотрел на Мэллит через плечо. Она опять замерла у окна, как зачарованный кролик перед удавом. Невысокая и худенькая, она была хрупкой, как тонкое стекло.
Такой легко умереть. Её способна убить любая мелочь. Если она простынет, если заболеет, если упадёт, не удержавшись на лестнице или скользком полу…
И младенец-гоган не родится.
Набалдашник у жезла Повелителя Волн должен быть достаточно тяжёлым.
Альдо украдкой прикоснулся к крышке кипарисового ларца. Если сейчас он снова достанет жезл, Мэллит ничего не заметит: она целиком поглощена своими химерами. Ему хватит всего одного точного удара в висок. Бедная девочка умрёт легко и безболезненно, даже не успев понять, что произошло. А слугам он скажет, что она оступилась во время сборов и ударилась головой о край сундука. Кто подвергнет сомнению его слова? Свидетелей нет, как, впрочем, нет и судей.