Зверь
Шрифт:
Он обменял у купца, сильно смахивающего на гогана, свой дорогой тёплый плащ на связку сухарей, вяленое мясо и простую накидку из некрашеной шерсти. Одинокому путешественнику, отправившемуся в опасный путь, не стоило привлекать к себе лишнего внимания.
Его постоянно задерживали разные происшествия – иногда обыденные, иногда зловещие. Несколько раз у небольших деревушек дорогу ему преграждали мужики. Они высыпали на главную улицу с дымящейся вонючей паклей, вооружённые чем попало: кольями, вертелами, лопатами, мотыгами, длинными ножами. Обычно небольшую группу сопровождала свора обозлённых псов. Увидев это зрелище в первый раз, Ричард встревожился, вспомнив
То была облава на крыс. Крестьяне выкуривали их из подвалов и нор, травили собаками, пугали огнём и били всем, что попадалось под руку.
— Эти твари совсем взбеленились, сударь, — объяснил Дику деревенский староста, когда Дик пожелал узнать, что происходит. — И так-то жрут всё, что ни попадя: прошлой зимой годовалому внуку тётушки Готон обе руки обгрызли. А теперь совсем житья не дают: кого не цапнут – человек как ума лишается. Видать, конец света близко, раз крысы так зверствуют!
— А много ли людей у вас заболело? — спросил Дик, с отвращением вспоминая лаикскую крысу.
— Да почитай с полдюжины, сударь. Заперли мы, кого смогли, в погребе; теперь сидят и щерятся друг на дружку, ровно сами они крысы. Когда бы мы их не связали, глотки бы нам перегрызли. Беда, сударь! В прежние-то времена, старики сказывали, ходил по земле некий дудочник, и как заиграет, бывало, на своей дудке, так все крысы сами к нему сбегаются. А он их в Гальтару уводил, в подземный лабиринт, откудова нет выхода. Там бы они все и сгинули. Эх, кабы знать, где этот дудочник и кто он!
— Анэм, — машинально ответил Дик. — Это не дудка, а охотничий рог.
Охота Ушедших промелькнула перед его мысленным взором: Анэм с рогом, способным зачаровывать раттонов; Лит с мечом, способным их убивать; Астрапэ с луком, чьи молнии не позволяли паразитам сбежать, и Ойдма с жезлом – чтобы вызвать дождь, когда с раттонами будет покончено. Дику как в озарении открылась истина: охота Ушедших не являлась пустой забавой.
— Это был рог Анэма, — повторил он, машинально нащупывая рукоятку фамильного кинжала.
Староста взглянул на него с удвоенным вниманием.
— Вы говорите о старом демоне, сударь? — переспросил он и тяжело вздохнул, качая головой: — Тогда нам совсем беда. Старые-то демоны все повымерли.
У Дика словно что-то сдвинулось в сознании.
— У меня была свора гончих, — сказал он напряжённым чужим голосом. — Натасканных на этих крыс. Если я вовремя доберусь до дома, я пришлю их вам.
— А далеко ли ваш дом? — деловито осведомился староста, оживившись.
— В Гальтаре, — ляпнул Ричард, но тут же поправился: — я хочу сказать: рядом с Гальтарой. В Молло, — произнёс он первое припомнившееся название.
Крестьянин в изумлении вытаращил на Ричарда глаза.
— Да разве вы не слыхали, сударь? Летом-то вся Гальтара ходуном ходила! Там всё разрушено. После землетрясения никого не осталось: кто сразу помер, а кто бежал оттудова без оглядки.
— Динучча наверняка ещё в Молло, — пробормотал Ричард, пряча покрасневшее лицо: всякий раз, когда упоминали землетрясение, он чувствовал себя преступником. Ласково погладив Сону, он добавил: — Я получил от неё известия.
В местном трактире Ричард запасся бурдюками с водой и объёмистой флягой с местным грушевым сидром – пуарэ, как его называли эпинцы. В прежнее время юноша непременно пожелал бы сравнить его с надорским напитком, изготовлявшемся из яблок, – разумеется, в пользу матушкиной кухни и искусства. Однако теперь он всего
Старогальтарский тракт, когда Ричард выбрался на него, показался юноше ещё более заброшенным, чем он помнил, и трудно узнаваемым. Землетрясение преобразовало окружающий пейзаж. Часть старых каменоломен обрушилась; одни выработки засыпало землёй, зато другие обнажились, зияя глубокими провалами, уводящими в никуда. Ричарду так и не удалось найти пещеру, в которой его держали бандиты, и люк в катакомбы, через который они с Гиллалуном сбежали от капитана Паганаччо. Вероятно, пещера обвалилась, похоронив в себе всех разбойников, за исключением Жана-коновала. Лезть в новые провалы Ричард не рискнул: кто знает, найдёт ли он внутри вход в Лабиринт? К тому же, Сона не могла спуститься в опасные дыры, а Дику не хотелось расставаться с мориской до последнего.
У него была на уме другая мысль. Легенды, читанные им некогда в библиотеке на улице Мимоз, повествовали о храме абвениатов – средоточии древнего язычества. Тайный ход вёл оттуда в подземное святилище, в котором анакс Золотых Земель и четыре Повелителя избирали нового абвениарха. Ричард был уверен: именно в этом подземном зале Лит, воскресший в его памяти, разговаривал с Каталлейменой. Там и следовало искать Оставленную сестру смерти.
Дик не сомневался, что найдёт Каталлеймену в том же месте, в котором оставил её в прошлый раз.
Правда, в прежний свой приезд он не заметил никакого древнего храма. Но это ни о чём не говорило: тогда он провёл в городе слишком мало времени, чтобы увидеть всё.
Ричард въехал в Гальтару на исходе четвёртого дня.
Спешившись, юноша осторожно пошёл по развалинам, внимательно осматриваясь по сторонам и ведя Сону в поводу.
Странное дело! Землетрясение как будто бы совсем не затронуло город. Он разрушался сам по себе, постепенно превращаясь в каменную пыль. Причины его агонии казались не физическими, а метафизическими. Ещё на подъезде к столице Ричард видел множество развалившихся крестьянских лачуг, а вдоль старогальтарского тракта – куски разбитых вдребезги обелисков, однако в самом городе, казалось, не рухнула ни одна развалина, ни одна ветхая колонна, утыкавшаяся в небо как поднятый перст. Камни, лежавшие на земле и преграждавшие ему путь в прошлый раз, казалось, не сдвинулись с места даже на сотую долю бье. Ричард бродил по мёртвым улицам, полным песка и пыли, и думал, озарённый неожиданной и диковинной мыслью:
«Этот город умирает оттого, что его покинули мы».
Он поднялся на Холм Ушедших, надеясь высмотреть с высоты древний языческий храм, способный привести его к Каталлеймене.
Вечер был ясным, но он ничего не увидел.
Сойдя вниз, он обошёл четыре башни, стоявшие по краям площади. Они возвышались как воины, закованные в непроницаемую броню и опустившие забрало. Любой бы пришёл к выводу, что у них никогда не было ни входа, ни выхода. Ричард смутно помнил, как он блуждал внутри Северной – Надорэа, почти потеряв самого себя; помнил, как услышал голос эра Рокэ и увидел монсеньора на пороге, с головы до ног залитого золотым солнечным светом. Однако сейчас он никак не мог отыскать этот порог. Дик долго простукивал камень чуткими пальцами, мысленно прося его отозваться; он всматривался в толщу кладки, закрыв глаза и прижавшись к ней лбом. Тщетно. Северная башня открывалась только мёртвым, он же был беззастенчиво и бесстыдно жив.