Зверь
Шрифт:
— Я уже сказала тебе: раттоны питаются магией. Средоточие магии Кэртианы – Сердце Скал. Только ты и Рокэ можете взять его в руки. Ты и сам знаешь это. Ты уже касался его. Когда ты покажешь его раттонам, все они сбегутся к тебе.
— И тогда… Тогда родится Зверь, не так ли? — спросил Дик. — Что такое Зверь?
— Преддверие конца, — ровным голосом ответила Каталлеймена. — Все магические силы Кэртианы находятся в подвижном равновесии. Если ты нарушишь его, все стихии выйдут из-под контроля. Ты можешь вызвать Зверя по своему желанию, но остановить его способна только твоя смерть.
Ричард кивнул и на минуту задумался.
— Раттоны увидят Сердце Скал? — спросил он.
— Да, если ты поднимешь его на Блуждающую башню.
— Как мне позвать её?
— Тебе не нужно звать, — ответила Каталлеймена с лёгкой улыбкой. — Она придёт к тебе сама.
Ричард оглянулся вокруг: четыре башни Гальтары стояли на своих местах, и над Холмом Ушедших возносилась Терраса Мечей, чьи каменные лезвия блестели сейчас как стальные. Пора было заканчивать торг.
— Тогда решено, — отрывисто произнёс он. — Жизнь за жизнь, кузина, бессмертие за бессмертие.
Он разжал пальцы и протянул Каталлеймене карас, лежащий на открытой ладони.
— Бессмертие за бессмертие, — эхом повторила она и взяла камень.
Договор был заключён. Ричард поклонился и надел шляпу. Затем он повернулся лицом к низкому осеннему солнцу, чтобы насладиться его последним ласковым теплом. Каталлеймена больше не интересовала его.
— Кузен Литтион.
Она окликнула его уже стоя у стены. Ричард давно отпер камень, но Оставленная почему-то не торопилась исчезнуть в его глубине.
— Я хочу спросить тебя, кузен, — произнесла она так просто, словно была его сестрой – Айрис, Дейдри или Эдит. — Помнишь ли ты то имя, которым называли меня мой отец и Ант?
Откуда же Дик мог узнать его? Как он мог помнить вещи, случившиеся на заре мира? Разве последний Окделл был свидетелем творения? Однако, глядя в лицо, такое юное и прекрасное, он произнёс не задумываясь – так уверенно, словно называл имя сестры:
— Агапэ.
Каталлеймена улыбнулась и кивнула ему на прощанье.
— Постарайся не умереть до того, как загонишь Изначальных тварей назад в Лабиринт, кузен.
Глава 8. Зверь. 2
2
Ночь горела. Чёрное небо лизали гигантские языки пламени; багровое зарево стояло над правым берегом Жолле от леса святой Мартины до деревушки Алейе. Река отражала пожар и казалось, что тем самым она удваивала его.
Это было похоже на конец света.
Гарь и дым разносились на множество хорн, и чудом спасшиеся люди, отведённые Алвой на левый берег, задыхались и надсадно кашляли. Вода преграждала дорогу пожару, но не отравленному им воздуху. Эр-Эпинэ, охваченный пламенем, чадил, как гигантский факел: крыши и перекрытия его давно обвалились, колокольня сломалась, как спичка, из провалов окон и дверей тёк расплавленный жар. Время от времени гулко бухали взрывы: это взлетали на воздух бочки с порохом, припрятанные мятежниками в погребах.
Восстания больше не существовало. Никола Карваль погиб на равелине, пытаясь потушить вспыхнувшие фашины. Теньент Левфож нашёл свой конец под обрушившимися крышами замка, когда пытался спастись
Сам Гирке не уцелел. Прикрывая отход своих людей, он, как и многие, стал жертвой удушья.
Солдаты противоборствующих сторон забыли о противостоянии: смешавшись в одну кучу, побросав оружие, они торопились перебраться на противоположный берег, кидаясь прямо в ледяную воду. Обезумевшие лошади носились среди таких же обезумевших людей, топча неосторожных и раненых; казалось, они тоже разносят огонь, как разносили панику. Вопль ужаса и боли поднимался над местом недавней битвы. Огонь расплывался на земле кровью, а кровь – огнём.
— Это Закат! Это Закат! — кричали те, кто ещё был в состоянии издавать членораздельные звуки.
В этом чудовищном столпотворении только один Алва сумел сохранить хладнокровие. Он организовал отход своих людей и сдавшихся алатцев через возведённую на севере переправу. Агарисским изгнанникам несказанно повезло: герцог Эпинэ успел вытащить из сражения не только Дугласа Темплтона, но и Анатоля Саво, а раненого Удо Борна подобрали на поле боя, переправили за реку на носилках и поручили заботам лекарей. Генерал Лефлёр получил от Ворона приказ вылавливать из воды всех, кто сумел добраться до берега. Из нескольких тысяч защитников Эр-Эпинэ уцелела едва половина; оставшиеся в живых полностью утратили боевой дух.
Всех спасшихся Алва отвёл подальше на север, чтобы уберечь от удушающей гари. Теперь между ним и Нежюром стояла стена огня, едва сдерживаемая рекой. Оба моста – ближний, у Алейе, и дальний, Нежюрский, были охвачены пламенем; сообщение с городом прервалось.
Виконт Валме успел прислать лишь одно донесение через генерала Лефлёра: по его словам, отряд герцога Окделла своевременно отступил из леса святой Мартины под защиту городских стен.
«Герцог отправил своих людей рыть траншеи, чтобы остановить пожар на подступах к городу, — гласила беглая записка, небрежно набросанная карандашом. — Барон Гаржиак с полковником Рёдером заняты тем же. Мы же с мэром и горожанами занимаемся подвозом воды. Кардинал Левий и епископ Риссанский (герцог Окделл спас их обоих из замка) укрепляют наш дух молитвами. Они взяли на себя заботы о женщинах и детях».
Робер Эпинэ, завершивший размещение алатских пленных, застал Ворона за чтением этого донесения. Вокруг регента так и сновали адъютанты и офицеры, ожидающие приказов.
— Что это? Это от Дикона?.. — тревожно спросил Робер. — Надеюсь, он уцелел?..
— Да, хвала Абвениям, успел отойти в Нежюр, — ответил Алва, передавая ему послание Валме. — И он всё-таки спас милого его сердцу Левия вместе с Феншо-Тримейном! Этот юноша упрям, как истинный надорец: непременно поставит на своём… Ваши агарисские друзья устроены?