Зверь
Шрифт:
Пока Соден пытался возразить Алве, Леонард торопливо бросился к слуховой лестнице и в одну минуту сбежал вниз на второй этаж.
— Быстрее, сержант! — крикнул он, едва завидев Шеллера у дверей в библиотеку. — Ведите Приддов во двор!
Однако Соден опередил их.
— Это ловушка! — доказывал он офицерам. — Манрик просто спасает свою шею, отдавая Алве Приддёнышей. Они же заложники, понимаете? Нельзя выпускать заложников, пока мы не получим письменные гарантии!
— Вы с ума сошли, сударь! — воскликнул раздражённый Леонард. — Разве вам мало слова герцога?
—
— То есть вы трусите и готовы прятаться за спины двух детей? — с отвращением спросил Леонард. — Вы, офицеры?
В толпе воцарилось замешательство. Кто-то был готов довериться слову Алвы, другие склонялись на сторону подозрительного Содена. Как видно, им и впрямь было чего опасаться.
Нужно было ловить момент.
— Откройте калитку, — вполголоса приказал Леонард караульным.
Солдаты неохотно принялись выполнять его распоряжение. Едва засовы были сняты, как сержант Шеллер подхватил Питера-Иммануила под мышки и кинулся в образовавшуюся щель, закрывая ребёнка своим телом.
От неожиданности мальчик закричал. Этот истошный детский крик словно выбил последние подпорки из-под самообладания взрослых людей.
— Бей Манриков! — завопил капитан Соден, выхватывая из-за пояса пистолет. — Смерть проклятым предателям!
— Бей! — завопило ещё десятка два голосов.
Леонард толкнул в спину двенадцатилетнего Клауса-Максимиллиана, пытаясь подбросить его к калитке, но мальчик в ужасе шарахнулся в сторону. В эту минуту Соден выстрелил. Он целил в Леонарда и попал. Генерал почувствовал, как в груди разливается боль как от ожога и непроизвольно перевёл глаза туда, откуда толчками вырывалась кровь. Следующую пулю он пропустил: во дворе началась беспорядочная стрельба. Палили и справа, и слева, и сверху; кто-то кричал, тщетно пытаясь навести порядок, но обезумевшие люди не слышали приказов. Маленький Клаус с испуганными глазами метался из стороны в сторону, а Леонард пытался прикрыть его собой, но почему-то безуспешно. Руки и ноги отказались ему служить и разъезжались на утоптанной земле, как на льду. К счастью, честное лицо сержанта Шеллера вновь мелькнуло в калитке. Он кинулся к юному герцогу Придду.
— Держи мальчишку! — истошно закричал кто-то, по-видимому капитан Соден. — Не отпускай! Он наш залож…
Пуля срезала Клауса, как срезает стебелёк травы. Сержант Шеллер подхватил ребёнка и прикрыл собой, но было уже поздно. Леонард, чувствуя, как задыхается то ли от собственной крови, то ли от бессилия, упал в пыль. Сверху на него обрушилось с десяток ударов, но он почти не заметил этого.
Он подвёл своего отца и не спас маленького Клауса. Неудачник. Вечный неудачник! Было что-то мучительно стыдное в том, чтобы умирать вот так, в грязи у собственного дома, от ударов убийц, бывших твоими же офицерами.
Кто-то продолжал кричать, но Леонард уже не разбирал
Он уже не слышал, как по запертым воротам ударила первая пушка, как тяжёлые ядра пробили кирпичную кладку и как сгрудившиеся во дворе люди побежали в панике, кашляя и задыхаясь от каменного крошева.
Глава 5. Ноха. 4
4
Тусклый свет пасмурного осеннего дня заливал Капитулярный зал Нохского аббатства. Только что закончился приём иноземных послов, всё время мятежа просидевших тихо в ожидании чья возьмёт. Но сегодня Гайифа и Дриксен подняли головы, учуяв появившуюся возможность для политического торга. Они явились в Ноху – точь-в-точь стайка осанистых гусаков, предшествуемая вожаком, послом Гамбрином.
Ричард понял сразу: Алва не намерен торговаться. Ворон держался как настоящий анакс и, судя по иронической усмешке, временами кривившей его губы, готовил послам какой-то неприятный сюрприз. Гамбрин тоже почувствовал это: он быстро отступил и, выразив свои соболезнования по случаю смерти короля и кардинала, удалился, увлекая за собой всю гусиную стаю.
Ричард отстоял приём за правым плечом Верховного правителя, как и положено Повелителю Скал. По левую руку от себя Алва расположил какого-то вассала Волн, долженствующего представлять особу юного герцога Питера-Иммануила. Ричард узнал этого дворянина – кажется, он был одним из тех, кто перенёс в Ноху тело Валентина Придда, но так и не смог вспомнить его имени. Здесь же присутствовали церковные власти: бывший епископ Олларии Агний, назначенный новым кардиналом Талига, и настоятели крупнейших соборов столицы.
После ухода послов Алва обратился к ним.
— Похороны короля Фердинанда и вашего предшественника Сильвестра должны состояться в следующем месяце, — произнёс он ровным безэмоциональным голосом, обернувшись к новому кардиналу. — Позаботьтесь о том, чтобы тела были выставлены в Ружском дворце как можно скорее. Прощание должно начаться на этой неделе. Нашей резиденцией на этот месяц останется Ноха.
Кардинал Агний склонился в низком поклоне.
— Что же касается тел герцога Валентина Придда и его брата Клауса… — продолжал Алва, но прервался, видимо, непроизвольно.
— Церковь готова принять их в Соборе Святой Октавии, ваша светлость, — негромко прошелестел Агний и добавил не без желчи: — Пусть добрые жители Олларии видят, что Манрики не остановились перед убийством ребёнка после того, как подняли руку на его высокопреосвященство! Злодеи и святотатцы! — Он даже скрипнул зубами от негодования.
Алва ограничился кивком в знак согласия и продолжал, повернувшись к Главному прокурору Орильяну:
— Опеку над новым герцогом Питером-Иммануилом я беру на себя. Пусть его сегодня же увезут в Кэналлоа… Оповестите его родных, маркиз, и передайте капитану Марено, что мои инструкции находятся в этом пакете.