Звезда Аделаида - 1
Шрифт:
Видишь - я рукой варвара не касаюсь, а сейчас он выпьет глоток Веритасерума, хотя и не хочет этого делать. Мог бы я наслать на него одно из множества заклинаний иных, но они все из той области магии, кою знать ты не должен.
– Выпей глоток, - сказал Северус на родном для дикаря языке.
Тот послушно, с расфокусированными, рыбьими глазами, глотнул, на взгляд Снейпа, слишком много.
– Finite incantatem!
– Почему так рано завершил ты волшебство?
– недоумённо спросил Квотриус.
– Мне нужно было только велеть пленнику проглотить зелье, а на вопросы он
Вот только он будет слишком болтлив - много выпил.
– Говори, знаешь ли ты, где кочует Х`ынгу со своим племенем?
– заговорил Северус на языке дикаря.
– Х`ынгу - злодей, он нападал на наш народ и побеждал много раз, больше двух раз по пять пальцев. Он не берёт пленников в рабы, а только убивает.
– Я спрашиваю - где он кочует?! Отвечай!
– К восходу солнца и на юг от полудня. Там его кочёвки.
Ему вечно не хватает рабов.
– Что ты слышал о рабах Х`ынгу? Может, что-то странное?
– Его рабов совсем мало, не то, что у нас… было, и те вооружены деревянными палочками.
– Все вооружены? Что ты несёшь?
– Не знаю, я только слышал о рабах с деревянными палочками и с иными глазами.
– Что такое «с иными глазами»? («Тох`ым» на языке х`васынскх`)
– Не… Не знаю, не видел. Никто никогда, кроме Вудрэ и Ранкух`у не видел ни Х`ынгу, ни его жалких рабов. Но Вудрэ и Ранкух`у не вернулись к своим очагам больше пяти пальцев раз лет уж как. А раньше они ходили, как лазутчики, в кочёвку Х`ынгу и возвращались с его скотом - один раз даже привели двух коров. То был великий праздник у нашего племени. Великий вождь Кагх`ану даже велел заколоть…
– Замолчи, раб. Мне это не интересно. Говори ещё о рабах Х`ынгу. Один из них - с глазами цвета травы?
– Вудрэ видел раба по кличке Котёнок («Х`аррэ» на языке х`васынскх`). У него, да, такие глаза, хозяин. Прости ничтожного раба - он ещё не успел привыкнуть подчиняться, но он быстро научится.
– Всё, умолкни, раб…
… Северус и Квотриус шли в свой лагерь налегке - вещественные трофеи Квотриуса, а он успел не только за коровами сбегать, тащили легионеры, двое из которых подгоняли коров, а пленные - пятеро мужчин со связанными за спиной руками и две, по обычаям, несвязанных женщины, одна из которых была ещё слегка брюхата, шли сами.
Северус от рёва угоняемого скота, нестихающих горестных воплей женщин, крика детей и стона раненых погрузился в волны своей памяти, чтобы не случилось с ним от омерзения того же, что и после бойни на земле, ещё относительно недавно принадлежащей ни в чём не повинному племени. Теперь оставшиеся старики, сильно брюхатые женщины, которых не взяли потому, что они могут разродиться в походе, тяжелораненые мужчины и несколько убогих детей были обложены значительной данью - такой же, которую платили со времён своего разорения и покорения уэскх`ке.
– Вот только однажды в моём времени мне пришлось сражаться на рапирах - подлец лорд Уоррик Мабингтус отказался от магической дуэли, зная, что я убил на такого рода поединках восьмерых, разумеется, по заказу Ордена и лично старины Альбуса.
Те
Из которого её потом, правда, неудачно, выводила мадам Помфри, чуть было не отправив бедняжку в Большое Путешествие, но, слава Мерлину, специалисты из Святого Мунго подошли к проблеме более комплексно, и Тонкс была выведена из сна, могущего, что уж тут говорить, стать для неё последним и вечным. Немного перестарался я со снотворным эффектом «яда», всё же спасшим её от группового изнасилования и применения жесточайших пыток, на которые те парни были мастаками.
Я же хотел только не засветиться сам и спасти от насилия её.
Крики, вопли и стоны продолжались, и Снейп снова нырнул в воспоминание:
– А лорд Уоррик решил, что раз я так владею волшебной палочкой, значит, не настолько хорош в обычной дуэли, но я пропорол ему живот в двух местах и правый бок, и лишь когда он попросил избавить его от мучений, заколол в сердце.
Все так смеялись, будто я скакал перед ними, как клоун-маггл, а не как опытный фехтовальщик в поединке с другим, не менее, а может, и более умелым, нежели я. Я вообще тогда впервые поднял руку с рапирой, настоящей, не тренировочной, а смертельно опасным оружием, против человека и волшебника, посмевшего оскорбить память моей матери высказыванием, будто бы он - да он же был сосунком!
– один из её любовников.
Да если и был, зачем же верещать об этом среди других таких же бывших? Ведь её так давно нет в живых, а память о её красоте и страстности всё ещё просыпается иногда в сердцах её прежних возлюбленных. О, она была поистине роковой женщиной. Сколько магических дуэлей с летальным исходом из-за неё проводилось. А дома она, как я помню, всегда была беззаботной пташкoй, более жизни любящей супруга.
И как только отец выносил это? Но да, ведь жена - родом из знатнейшей, значит, развратнейшей семьи французских магов чистых кровей, а ведь всем известно, что в таких семьях невинность дочери получает её отец, а матери растлевают сыновей! И ведь всё равно, хоть и знал, но женился именно на француженке, а не на более воспитанной и менее развращённой, к примеру, итальянке…
… - Северу-ус! Мы уже давно пришли, а ты всё глаз на меня не поднимаешь! Скажи - в чём моя вина на этот раз?
– Ах, Квотриус, звезда моя нездешняя, я… я просто задумался о… разном.
– К примеру, о твоей жизни… там?
– Д-да, а как ты?..
– По твоим глазам. Они печальны так, словно на тебе - все несчастья и горести жителей Ойкумены.
– Да, ты угадал, возлюбленный мой, сейчас я действительно страдаю и за наши души, осквернённые убийствами, и за ещё недавно свободных, никому не мешавших, кочевых варваров, устроившихся на зимнюю стоянку.