Звезда Аделаида - 1
Шрифт:
Брат прогибается, но не издаёт ни стона, лишь раз глухо вскрикнув, по всей видимости, от очень сильной боли.
– Молодец, ты выдержал самое неприятное - это всё равно, что дефлорация у девиц, ну да ты не поймёшь, милый мой брат.
Откуда-то взявшееся природное наитие - и движения в Квотриусе, сначала медленные.
Пусть привыкнет к твёрдому предмету внутри…
Вот Квотриус сам подаётся бёдрами на член.
Двигаться
Жарко! Жжёт!
Нет, делаю что-то не так.
Изменяя угол входа, наконец, достигаю трения члена о простату моего возлюб… Нет, ещё только - желанного.
Именно от этого трения тот неистово выкрикнул, растягивая гласные, моё имя.
Впервые кто-то с чувством наслаждения произносит его.
Я не выдержу - как же жарко! А по спине льёт ручьями холодный пот, щипля почти зажившую рану без повязки.
Это теперь до такой степени всё равно, главное - избавиться от этого непереносимого жара внутри и там, в паху.
Перед закрытыми веками пляшут разноцветные огоньки…
Всё сливается во что-то радужное и, наконец, снова становится багряным, как диск солнца на закате.
Неизъяснимые прелесть и удовольствие в движениях, скольжении и толчках туда и обратно, во всю силу.
Как же много у меня мужской силы, и я жил, не пользуясь ею…
Бред… Глупость…
А если то полностью выходить из тела Квотриуса, то с силой вторгаться на всю длину немалого своего пениса?
Квотриус опустился на локти.
Так ещё удобнее…
О, как же жарко! Боги!
Это мой стон?
Отчего-то жалобный, а-а, из-за жара в теле, которое всё уже в холодном поту.
Нужно вспомнить и о брат.
Моя, почему-то, прохладная и влажная ладонь, несмотря на жар, охвативший меня, коснулась распалённого мужского достоинства Квотриуса.
Сделать в такт своим быстрым толчкам несколько движений, двигая кожу на чувствительной головке…
Квотриус снова кричит, срывая голос…
Семя на его животе и моей руке…
Мне нужно ещё несколько очень сильных толчков в сжавшемся и пульсирующем анусе брата… Нуж-но…
Ещ-щ-ё-о…
Ослепительная вспышка цвета серебра…
Кружится
Боги! Как же это… невыразимо легко!
А я-то думал, в этом должно быть что-то сверхъестественное… Дурак.
Толкнуться ещё несколько раз…
Ведь эти движения причиняют нам обоим особенное наслаждение…
Какая же лёгкость необыкновенная…
Чувствую, как уменьшается пенис, и вот он выскользнул из влажного входа брата.
Упали на ложе рядом, повернувшись телами друг к другу.
Шумно, как же шумно!
– дышать.
Отдышавшись, неистово целоваться.
О, эти неумелые, но такие жаркие поцелуи брата!
Из-за них член напрягся вновь…
Почувствует ли Квотриус то же самое?..
Да.
Квотриус, оторвавшись от моих горячих, пересохших губ, скользнул вниз…
Зачем?..
А, за… этим…
Снова жарко… Там, внизу, тяжесть.
От неё необходимо избавиться, как можно скорее.
С ещё более возросшим желанием податься бёдрами вперёд…
Брат усердствует быстрее и сильнее… Понял.
Какая яркость и блеск!
Как… Как при вспышке колдокамеры.
Снова лёгкость.
Освободить пенис Квотриуса от подступившей влаги…
Нет, не смогу ртом… Пока.
Слишком это… непривычно… Но только пока.
Тогда всё так же, рукой, всё такой же прохладной, да и жар спадает.
Всё… Как же он сладостно выкрикивает моё имя!
Поднести кисть ко рту и отчего-то жадно облизать ладонь и пальцы.
Зачем мне это? А, попробовать… его вкус…
Где моя волшебная палочка?..
Вот она, наставить её ужаснувшемуся Квотриусу на влажный живот, умиротворяюще улыбнуться брату…
– Evanesco!
И очистилась кожа, словно не было семени на ней мгновение назад.
В глазах Квотриуса великое восхищение чародейством… Глупыш…