Звезда Аделаида - 1

GrayOwl

А сам помахал своим достоинством в сторону Тох`ыма.

Тот принял унизительную позу раба, признающего превосходство хозяина - сел на корточки, закрыл глаза и голову руками, грязными от кострища. Воин в голос расхохотался и попытался приподнять сохранившуюся местами, длинную, как плащ воина, но всю дырявую одежду Тох`ыма острым концом длинного, железного меча.

Тох`ым под негодующий вопль Х`аррэ прикрылся одной рукой и приоткрыл глаз, за что и получил сильный удар мечом плашмя по обнажившейся голове.

– Хватит прикидываться

недотрогой, - сказал Вуэррэ.
– Все в роду знают, что ты спишь с парнем и, видно, хорошо у тебя получается, раз он так предан тебе. Ишь - ревнует, посмотри-ка на своего дружка.

А почему же ты не хочешь поиграть в эту игру, к примеру, сейчас со мной? Я ж мужчина хоть куда, сам посмотри.

Лучше бы Тох`ыму было вовсе не родиться - на глазах Х`аррэ мужик показывал Тох`ыму здоровенный и уже готовый к использованию, вставший член. Тох`ым спрятал голову Х`аррэ в складках своей изношенной одежды, прошептав:

– Не смотри, Х`аррэ, Мерлином и Морганой заклинаю, не смотри.

– Я чую странную силу, Тох`ым, она, как вода, течёт с моих пальцев. Дай мне взглянуть на врага - она станет больше, эта сила, и я смогу спасти тебя.

Тох`ым быстро заглянул под одежду - с кончиков пальцев подростка струилось неведомое жёлтое свечение, и оно разгоралось всё ярче.

– Смотри, посмотри на этого тот-кто-делает-навыворот, Х`аррэ, может, ты и вправду сможешь мне помочь. Смотри же на его письку и сделай, что б Вуэррэ упал без сознания.

Жёлтое свечение сорвалось с пальцев юноши и окутало фигуру бесстыжего воина.

И тот упал.

Тох`ым подождал немого - Вуэррэ не поднимался с земли, а лежал, как куль. Тогда Тох`ым подполз к воину х`васынскх` и пощупал жилу на его шее - он был жив, но без сознания.

Надеюсь, Вуэррэ запомнит эту неведомую встряску надолго, урод. Что ему, женщин не дают, что ли?.. У него же две жены!

И что он привязался ко мне, что хочет сделать своей подстилкой? Как же при таком то-что-навыворот при взгляде на мужчин он спит с женщинами?!

Или он просто половой один палец самый большой человек, и ему мало женщин? Но нет, к другим воинам он не подходит, бесстыдно предлагая себя, любимого, а ко мне, вот, повадился.

Мерлин и Моргана, помогите несчастному рабу избежать… такого поругания! Я ведь и без того лишён чести, я - раб.

Что такого я сделал… там, где был, я всё больше вспоминаю, свободным?

Но свобода моя была странной - я словно бы зависел от людей, мне поклоняющихся, как божеству, а за моей спиной - злословящих обо мне.

И вот ещё что снится мне порой в страшных снах: словно я сам по своей воле и желанию надругался над своей душой, расколов её на семь пальцев раз частей и поместив в предметы прекрасной, тонкой работы из неведомых

мне сейчас блистающих, жёлтых и белых, с каменьями, металлов, вовсе не такого цвета, как железные мечи воинов Истинных Людей, но таких, что приятно держать в руках. Пять пальцев раз частей души своей я вложил в такие предметы, ещё один палец - в огромного змея, а последний палец раз души - в младенца, которого, о, ужас, хотел убить, но вместо этого отметил, как равного себе.

… А вот мой любимый цвет был бы зелёный…

И окуталась бы фигура ненавистного Вуэррэ светом этим, и упал бы он замертво, и не было бы на теле его ни царапины, но остановилось бы сердце, и тогда Истинные Люди не убили бы меня в злобе своей.

Я помню чудные слова - «Авада кедавра», и от этих слов из моей деревянной палочки, которой я стараюсь напугать Вуэррэ, а тот лишь смеётся, вылетел бы зелёный, как глаза Х`аррэ, луч, и тогда приключилась бы смерть Вуэррэ, мгновенная и, к сожалению, безболезненная.

Я-то знаю, что эта деревянная палочка - страшное оружие, способное лишить человека воли, заставить его испытывать боль неимоверную, такую, от которой сходят с ума, да-да!

И смерть принести может палочка эта - надо только уметь с нею обращаться, нужны какие-то неведомые силы, чтобы заставить её работать. Но нет ни у меня, ни у Х`аррэ сил таких, а ведь были. Но исчезли они, как только увидали нас Истинные Люди, когда мы, смешно подумать даже, с Х`аррэ, сражались друг с другом и, что самое страшное - насмерть. С Х`аррэ. Х`а!

А теперь я, сколько не повторяю: «Крусио» или «Империо», или то же «Авада кедавра», ничего не вылетает из моей палочки, никакого цвета лучей, и не окутывается фигура Вуэррэ ничем, и смеётся, потешается он надо мной и Х`аррэ.

Глава 12.

Следующее утро оказалось для Северуса выматывающим и полным неопределённости - придёт ли Квотриус ночью? Или, всё же, боль, испытанная им в начале и осознание противоестестественности «кровосмешения» пересилят вожделение к брату, которое он, несомненно, испытывает? И всё то, что было… после той боли, он тоже позабудет? Ах, как же он выкрикивал имя Северуса, как мелодично, страстно, гортанно!

О, эта гортань! И она тоже… приняла участие, как в его воспевании, так и в испивании… Но хватит уже профессору распалять себя мечтами о повторении… подобного а, может, даже лучшего…

Незаметно для себя Снейп перестал думать о Квотриусе, как о брате в кавычках, а стал относиться к нему, как к настоящему сводному брату, и их связь, как человеку, не развращённому нравами позднеантичной эпохи, а принадлежащему воспитанием веку двадцатому, стала казаться ему самому табуированной, но… от этого ещё более притягательной, как всё запретное.