Звезда Аделаида - 2

GrayOwl

Так вкратце, подтягивая падающие штаны, рассказал Дамблдору секретную информацию Северус. А он, профессор Снейп, его знает, что излечение, опять-таки, черномагическое, стоит только малой толики крови мага, выйдущей через уши. Так что господину Директору вовсе не о чем так беспокоиться.

– Подловить же бы этих бабок-процентщиц же ж, - мечтательно отозвался самолично глава Хогвартса.

– Да, лишить Пожирателей возможности излечивать раны, полученные в схватках с Аурорами Кингсли или... нами. Вы ведь позволите отнести меня к «Вашим», Альбус?

– Да что бы мы делали без тебя, мальчик ты мой смелый? Были бы ничем, пустышкой, ещё одной организацией сопротивления, основанной только на красивых словах, каких много по всей стране.

И престарелый маг приподнял голову Северуса за подбородок, как бы ненароком взгляну

в полузакрытые глаза, но внутри его ждал такой силы и мощности блок, что Альбуса даже отбросило на пару десяток дюймов от раненого Северуса.

Однако Северус, по его собственным речам, так торопился сообщить о запланированных рейдах «подельников» на сегодняшнюю же ночь, ближе к утру, что решил не тратить время и силы на самоисцеление, а апппарировать в Хогсмид как можно скорее, чтобы сообщить главе Ордена эту жареную новость.

– Надо подключить Ауроров Кингсли, - убеждал Снейп Дамблдора.
– Сами мы не справимся - нас слишком мало, а на эти рейды высылают около пятидесяти Пожирателей из Большого Круга, тех ещё садистов - молодых да ранних, кому бы только страданиями жертв перед неминуемой смертью насладиться. Они же привыкли к «цирку», профессор Дамблдор! Вот им и захочется самим «цирк» устроить. Вызывайте всех, кто сейчас в Британии или неподалёку. На Гриммо, да времени осталось совсем мало. У тех вылет в четыре утра, когда все граждане магической Британии спят, а вам с ребятками придётся в это долгое и, уповаю на Мерлина, удачное утро не спать. Вам, госпо...

– Ну зачем так официально, Севочка?
– с укоризной произнёс Дамблдор.

– Хорошо, Вас, Альбус - так сойдёт, я думаю?
– руководить операцией отсюда ли, с площади ли Гриммо, а ребятам работать! Причём с более полной отдачей, чем всегда, иначе моя будущая жена никогда не простит мне рубец, извиняюсь, на... Да и кто за меня, такого?.. Впрочем, это неинтересно.

Северус уже не обращал внимания на полученный, жуткий даже на вид, ожог, а увлечённо жестикулировал, придерживая брюки и лишь иногда болезненно морщась от досады на неуправляемый предмет гардероба, когда штаны разъезжались на самом интересном месте, а вовсе не от боли. Её Снейп, пребывающий в состоянии ажитации, даже не замечал.

В ту ночь, вернее, в то раннее утро от погромов и мучительной смерти было спасено девять полукровных семей…

Но никогда Снейп, даже зная, что именно сейчас происходит заседание бесстрастного к нему, по крайней мере, с виду, Ордена на Гриммо, не входил в старый особняк Блэков после учинённых над ним пыток или избиений. Он всегда заявлялся на заседания Ордена в парадной мантии глубокого синего цвета и серебряными лентами, пришитыми на мантию серебряными же нитками. А в потрёпанном ползаниями по полу очередного замка или мэнора, избитый, в порванной одежде, под которой проступали кровотёки, ссадины и, что намного хуже, следы от черномагических проклятий «профессионалки» Бэллатрикс, он появлялся только перед Дамблдором. Люциус только накладывал для её жестоких игр Petrifiсus totalus и парочку слабеньких Crucio от себя лично, чтобы не оказаться в глупом положении перед Тёмным Лордом. Сигналом, напоминающим по мере измученности Снейпа нечто от паровозного гудка до тоненького свиста, подвластным лишь им - двоим условившимся заранее легиллиментам, профессор вызывал старину Альбуса в прихожую дома номер двенадцать. Туда Дамблдор срочно отлучался, приняв сигнал. Какой бы громкости он не был, Альбус и никто другой, воспринимал его. И встречал ненавидящего, когда его видят посторонние в таком измочаленном облике, Севочку, опять принёсшего ложные известия об орденцах или Избранном и потому не угодившему Лордушке. Верно, в очередной раз Северус попался под довольные стараться волшебные палочки, рученьки, а иногда и ноженьки членов Ближнего Круга, где Снейпа считали за выскочку и белоручку. Одним словом, на глазах у Круга никого не добил своими ядами, но варит же! Вот же скотина да сволочь, всё выпендривается перед Повелителем!

Нигде не любили графа Снейп.

Лишь Альбус относился к Севочке, как к своему родному и самому любимому правнуку. Правда, по техническим причинам таковой не мог появиться на свет - мужчины не беременеют друг от друга, всё это ложь и выдумка. А на старости лет появился в его жизни такой вот одинокий, язвительный, колючий, ершистый Северус Снейп. Но всё это только наружная боевая или же, напротив, защитная раскраска.

Дамблдор склонялся к последней версии. На самом же деле Северус Снейп - добрый, заботливый, немного нежный, но темпераментный, что так импонировало господину Директору. Да ещё и волшебник чистейших кровей, с богатой родословной, граф, работающий - подумать только!
– в Хогвартсе профессором Зельеварения. А уж такие разносторонние интересы у этого необычайного мага, и в Тёмных Искусствах разбирается, наверное, лишь слегка меньше, чем сам Лордушка, мать его к Мордреду ети! Вот только внешняя ершистость, злословие и... вот уж несуразный какой-то нос подкачали. А то бы отбоя от бабёнок этих, женщин не было, честное слово!

Дамблдор просто не знал, сколько раз его любимчику в свете предлагали девственных красавиц, отучившихся в лучших пансионах в Иль-де-Франса.

Но вот полюбился ему прежний недруг, приведший его доброго мальчика Севочку на путь истинный, который разыскивал в одиночку, безуспешно, сам Северус. И пошли у них попойки - сначала по тяпницам, ну, это не грех - можно ж ведь и расслабиться, и тяпнуть помаленечку, потом ещё и по субботам, да с утра до ночи, а вот это уже перебор. После же появились непредсказуемые визиты к Люпину посреди рабочей недели. Это уже никуда не годилось, но выговаривать его обидчивому мальчику Северусу за «поведение, недостойное профессорского звания» Дамблдор даже не решался и даже не пытался. Он знал характер своего любимого, но капризненького «правнучека», когда речь заходила о его личной жизни без одобрения Севочки - сразу надуется, как индюк, и даже от крепкого чая любимого, без сахара, откажется. Не говоря уж о солёных крекерах. А последнее уж никуда не годится. Это означает, что холимый и лелеемый, любимый «правнучек» обиделся на престарелого волшебника по-крупному, на несколько дней, и пойдёт обратно к Люпину - с горя напиватися. А тот и рад горю Северуса, приведшего того к нему, профессору ЗОТИ.

А вот теперича сидят Люпин и Малфой - тоже прежние недруги, почти что в обнимку, да разговоры странные, с намёками… вполне себе определённого толка ведут. Накирялись, опьянели, вот и липнут друг к другу, как парочка тягучих липучек, не иначе.

– Да-а, енто же значицца, Ремусу уже всё равно, с кем, лишь бы, как же ж это молодёжь говорит, а-а - «перепинаться». И он уже готов предать собственные чувства по отношению к Севочке! Значит, ну, да и пошли прочь чуйства енти!

Нет, так дело не пойдёт, нужно же ж вмешаться, да и Малфой-то что забыл в гостях у профессора - оборотня, которого держу я на ентой же должности ж лишь из-за его прекрасного знания предмета и, вообще, увлечённости им? Лорд Малфой же таких, как Ремус, за людей никогда не считал и считать не будет.

Ничегошеньки у Ремуса не выйдет в… том самом смысле. Не «очернит» себя хоть и похотливый, но, всё ж, не падкий до оборотней, это уж наверняка, лорд Малфой. Не за этим он подсуетился в гости - понятно же ж, что не Люпин - скромник, несмотря ж на всё пианство его, к себе сам не осмелился бы зазвать Самого Прекрасного Слизеринского Принца времён их общей учёбы в школе, где он теперь же ж так замечательно же преподаёт столь трудный предмет для восприятия же ж студиозусов, как ЗОТИ. Сам ведь лорд Малфой напросился ж, это как пить дать же ж. Моему Ремусу ни за что не набраться такой храбрости.

А хочет, верно ж, Люциус кое-что об исчезновении кума своего хочет вызнать, к которому давно уже ж питает совсем не родственные же чуйства, а много большие, вот только неприступный мой мальчик Северус не даёт злобному Малфоюще прибрать себя к рукам... Ну, пусть не рукам, а много иной части тела. А хочет же ж лордушка наш местного, аглицкого пошибу вынюхать кое-что у лучшего друга ж мальчика моего пропавшего, Северуса.

А ведь Люпин и не знает толком ничего об ентом приключеньице. Да ни толком, ни без толка! Ничегошеньки ж он же не знает! Прав я был, когда запретил Минерве молоть языком о своём «приключеньице» по всему Хогвартсу! Но вот Малфой, наш Слизеринский Принц под номером один в отличие от сыночка, который числится у меня под номером два, а третьего, видно, долго не дождаться, и не догадывается об этом печальном же для него ж факте, не то бы не сидел же в обнимку с, подумать только же ж, вылитым, со стажем, оборотнем!