Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Хватит раздумывать, пора прекращать безобразие, Северус вдоволь насмотрелся на ромейские игрища на застольных подушках, а то, вон, одна из девчушек аж губу закусила, так ей больно, но даже не стонет, вот молодец.
Он, не медля, встал, громко хлопнув три раза в ладоши, чтобы быть услышанным увлёкшимися самцами. Это был традиционный знак объявления окончания семейного пира в доме Снепиусов да и в любом высокорожденном семействе.
Мерзкий пир Снейп даже не стал благословлять под конец, так ему было тошно. И Северус во злобе своей на портящих драгоценных женщин… у которых и душа есть, высокорожденных
Гости неохотно, но по приказу Господина дома, посчитавшего пир, который так удался… во всех отношениях, законченным, отрывались от прельстивых не до конца опробованных новинок. Именно таковыми считали они незнакомых доселе красавиц - рабынь дома Снепиусов. Хотя, что с левого борта воды попробуй, что с правого, а все женщины одинаковы по сути своей, только вот с молоденькими трахаться сподручнее и приятственнее.
Такие вселитературные примеры «о водах» предлагали недостойным, покушавшимся на их честь, мудрые девицы, пожалуй что всего мира. Так же сказано и в валлийской истории о королевского рода ирландских гостях, согрешивших, прямо, как Северус с Адрианою, но при этом Любовный Напиток выпила не только женщина, но и мужчина. Речь, конечно же, о «Повести и о Дристане и Изунде».
Но гости - ромеи и пикты - домочадцы семейства Сабиниусов, которых они тоже притащили с собою, и все члены семейства Снепиусов, были, очевидно, иного мнения. Хотя обе семьи имели во множестве рабынь - и бритток, и полукровок, рождённых, как это не покажется странным для «никогда не осквернявшими свой род» Сабиниусами, от сыновей главы дома - Верелия.
Да, даже высокорожденнейшее семейство Сабиниусов, разумеется, мужская его половина, вовсю развлекалась не с чистокровными ромейскими супругами, но с низкосортными, купленными на торгу, рабынями. А к супругам входили только, чтобы зачать очередное дитя - сквиба или кудесника, как получится, ибо жёны сыновей Верелия был из простецов, редко, когда из Ноттиусов.
И даже единственная сестрица, ещё молодая, неопытная в амурных делах, прибавила свою осьмушку коровы ко всеобщим домашним развлечениям рода Сабиниусов.
Да и жёны тоже не отставали от мужей, не давали им форы…
Глава 95.
…Зубы огромного, страшного своей величиной, бурого с кауровыми подпалинами волка - оборотня клацнули в непосредственной близости от руки девушки. Но Луна сдержалась изо всех сил, чтобы не упасть без чувств от ужаса и… протянула руку, чтобы погладить зверя по лбу. И ей удалось погладить его, Ремуса, любимого, а тот подставил ей заветное местечко между ушами, вывернувшись затылком навстречу ласковой, как когда-то мамина, руке.
Только вот от мамы не пахло… так сладко и волнующе… почти не развращённой невинностью. И волк, словно единорог из стихов средневековых маггловсих поэтов, упал к ногам девственницы. И развалился, суча ногами. Он трепетал всем телом, по огромному корпусу волнами пробегали непонятные ни Луне, ни самому Рему, судороги. Ремусу - волку было так необычайно приятно и одновременно… очень больно. Отчего эта странная боль? Да просто от желания, изо всех сил подавляемого Ремом, гнусного желания откусить хотя бы кусочек, говорят, такой вкусной
– Тебе больно, Ремус?
Девушка с осторожностью подала тихий голос, чтобы не спугнуть кажущуюся ей идиллию. Вот только эти судороги… Непонятно отчего, но заметные даже при лунном свете.
– Вуф.
– А что это значит, твоё «вуф»? О, да ты ведь не можешь говорить, бедняжка ты мой. Правда же?
Это был специальный наводящий вопрос, заданный с целью понять смысл единственного звука, изданного любимым - волком, ликантропом, оборотнем, наконец.
– Вуф.
– Это значит : «Да»?
– Вуф.
– А как тогда будет : «Нет»?
– Вуф-вуф.
– Ну, и хорошо, что мы всё выяснили. Теперь я могу… спокойно поговорить с тобой.
Так ты играешь в эти игры с… другом, миленьким, как ты его называешь, просто из-за одиночества?
– Вуф.
– Тебе нравятся только… мужчины? А женщины как же? Впрочем, на этот вопрос ты не можешь дать ответа, прости.
Довольно долгое молчание, затем очень короткое и глухое:
– Вуф.
И виноватый, словно бы Рема уличили в чём-то преступном, взгляд умных даже в зверином обличии глаз.
– Так я никогда, ни за что не смогу быть с тобою?!
– Вуф-вуф.
– Что же мне делать, ведь я так люблю тебя, и давно… Принять Полиморфное зелье с волосом твоего любимого, который не отвечает тебе, такому прекрасному и… словом, самому лучшему на свете, такой желанной тебе взаимностью, что ты обзавёлся… настоящим, живым другом?
– Вуф-вуф.
– Но ведь ты, должно быть, любишь какого-нибудь мужчину, и давно любишь? Не отвечай - я и без того знаю, что ты безнадёжно влюблён в профе… твоего единственного настоящего и вообще одного-одинёшеньку друга… Ну, я имею в виду, здесь, в Хогвартсе, а ведь ты практически живёшь в нём, а не в своём маленьком домике с большим подвалом… Ты влюблён в графа Северуса Снейпа.
Но он не любит тебя, считая просто отличнейшим другом. И весельчаком потому, что ты постоянно смешишь его анекдотами. И собутыльником потому, что он пьёт своего «Зелёного Змия», а тебе левитирует ящиками маггловский скотч, причём очень дорогой. Не отвечай мне. Дай мне возможность рассказать тебе всё, что знаю я о тебе и твоих друзьях потому, что я - Провидица, дементорова Прорицательница.
Вы с про… твоим другом Северусом близки, очень. И с давних пор, я ещё только училась в Университете Высшей Магии.
– Ву-у-уф-ф!
– наконец, выговорился оборотень, на которого градом посыпались воспоминания о пропавшем друге.
– И не так давно летом ты был в его имении, и вы купались нагишом, а ты чуть было не сказал ему о своей огромной люб…
– Вуф.
Снова короткое «Да», словно дающее знать Луне, что разговор на эту тему не должен вестись. Он Ремусу основательно не приятен.
– Хорошо, не буду больше о том знаменательном купа… в общем, о том купании. Но, прошу, утоли моё женское любопытство насчёт самого Северуса. Он такой загадочный, глазищами как сверкнёт, так и холод пробирает изнутри. У него есть кто-нибудь… здесь, в нашем с тобой времени?