Звезда любви
Шрифт:
Полина проводила глазами Горчакова. Настроение враз испортилось. Она так надеялась на встречу с ним, а он — он лишь скользнул по ней взглядом и сухо кивнул в ответ на ее приветствие. Может, и в самом деле ей лишь почудилось что-то в тот вечер, когда она танцевала вальс в его объятьях? Захлопнув веер с таким треском, что стоявший рядом с ней кавалергард даже вздрогнул от резкости ее движения, она поспешно извинилась перед своим собеседником и медленно двинулась по залу. Остановившись около выхода на террасу, девушка глубоко вздохнула, огляделась, и улучив момент, когда, как ей показалось, никто не обращал на нее внимания, скользнула в распахнутое французское окно.
Так больше не может продолжаться, — подбадривала она себя, — ей просто необходимо знать, в чем причина
Не оборачиваясь, Михаил сердцем угадал, чьи легкие шаги он слышит за своей спиной. Стиснув зубы, он удержался от того, чтобы обернуться. Пусть она уйдет, — решил он, — он не готов вести с ней светские беседы, хотя вряд ли она пришла бы сюда за ним для того, чтобы поболтать о милых пустяках. Полин вздохнула, поняв, что Горчаков отнюдь не собирается облегчать ее задачу, и заговорила:
— Михаил Алексеевич, — негромко позвала она, подходя к нему.
Горчаков нехотя развернулся.
— Полина Львовна, — слегка наклонил он голову, — чему обязан?
— Вы избегаете меня? — силилась она улыбнуться.
— А Вы, стало быть, меня преследуете? — высокомерно усмехнулся Мишель, рассчитывая этой фразой вывести ее из себя и заставить удалиться. — Весьма неосмотрительно с Вашей стороны! Кстати, Вы выбрали не самое удачное место для беседы, сударыня: неужто Вам не говорили, что незамужней девушке не стоит находиться наедине с мужчиной? Что будет, если кто-нибудь решит освежиться и застанет Вас здесь исключительно в моем обществе? Вас не страшит потеря репутации?
— Я всего лишь хотела спросить Вас о Жюли. Серж еще не вернулся, может быть, Вам что-нибудь известно о том, чем завершилось дело?
При упоминании имени Юли Михаил плотно сжал губы.
— Я передал Павлу Николаевичу Вашу просьбу, Полина Львовна. Это все, что я могу сказать Вам пока.
— Но поехал ли Шеховской за ней? — тихо спросила Полина, удивленная его враждебным настроем.
— Да! — с какой-то непонятной злостью коротко ответил Михаил.
Полина выдохнула с облегчением.
— Если это все, Вам лучше уйти, сударыня, — заметил Горчаков.
— Разумеется, ведь Вас так беспокоит моя репутация! — не удержалась от сарказма Полина. — Не то, не ровен час, Вам придется в полной мере проявить благородство натуры, дабы спасти мое доброе имя, — язвительно улыбнулась она, но, развернувшись, застыла как изваяние. Две пары глаз смотрели на них с Горчаковым. Голубые глаза Лукомского — с нескрываемым удивлением, а темные глаза хозяина особняка — с некой затаенной усмешкой.
— Ну и ну, Михаил Алексеевич! — усмехнулся Вяземский. — Однако, как это Вы угодили в ловушку древнюю, как мир?
— Боже! Я не имела намерения… — покраснев, повернулась к Михаилу Полина.
— Неужели, сударыня? — продолжил все с той же иронией Вяземский. — Не потому ли Петр Степанович, обеспокоенный Вашим отсутствием и словами некой особы по имени Ольга сразу поспешил сюда, да еще со мною?
Горчаков перевел взгляд на Полину.
— Видимо, мне все же придется проявить благородство моей натуры, — усмехнулся он. — Но думаю, нам все же лучше дождаться приезда Вашего брата, сударыня, прежде чем объявить во всеуслышание о столь счастливом событии. — Петр Степанович, я беру Вас в свидетели данного обещания, — обратился он к Лукомскому. — А теперь, господа, прошу меня извинить.
Мишель стремительно покинул террасу, неприятно пораженный сделанным открытием. Ну, какова! А он-то, дурак, считал ее образцом чистоты и добродетели! А Петр, неужто в сговоре с ней?!
Полина расстроенно взглянула на Вяземского.
— Я действительно не имела такого намерения, — едва не плача, пробормотала она.
— Конечно, не имели, — мягко улыбнулся Вяземский. — За это Вы должны быть благодарны той самой Ольге, но пусть это останется между нами, — подмигнул он Лукомскому.
— Но я не знаю никакой Ольги, — недоуменно прошептала Полин.
— Разумеется, — ответил хозяин дома. — Зато Михаил Алексеевич прекрасно знает сию даму.
Ольга проводила глазами младшего брата, который так торопился уйти, что даже пренебрег всеми правилами приличий
Возвращаясь домой, Полина не знала, то ли радоваться ей, то ли огорчаться. Судя по всему, князь Горчаков вовсе не горел желанием делать ей предложение и от обещания, вырванного у него столь коварным способом, явно был не в восторге.
Глава 14
На следующее утро его сиятельство князь Горчаков проснулся позже обычного и, дернув сонетку, велел камердинеру приготовить одежду к выходу, а не домашнюю. Ночью у него было предостаточно времени подумать над тем, что же в действительности произошло на темной террасе особняка князя Вяземского. Вчера он сначала был взволнован нежданной встречей с Полиной, а потом взбешен одиозностью ситуации — как же, его, князя Горчакова, принудили делать предложение! — и потому не обратил должного внимания на слова Анатоля. Только много позже, уже дома, вытянувшись во весь рост на широченной постели, Мишель, раз за разом вспоминая слова Вяземского о некой особе по имени Ольга, уже улыбался, а не исходил злобой. И если вчера ему хотелось кого-нибудь придушить, то нынче — расцеловать сестру в обе щеки. Ну Оленька, ну сестричка, ну удружила!
Сразу после завтрака Мишель отправился на Фонтанку, где был расположен дом графа Чернышева, супруга его второй сестры. По дороге к Чернышевым Михаил сделал довольно большой крюк и заехал на Садовую к Эйлерсу, где приобрел два роскошных букета. Один он собирался преподнести сестре в знак того, что не сердится на нее за вчерашнюю авантюру, а ко второму приложил небольшой конверт с короткой запиской для Полин и попросил доставить его на Екатерингофскую, где снимал апартаменты Кошелев.
Едва только Ольге доложили о визитере, она тотчас поняла, по какому поводу ее обожаемый младший брат срочно пожелал ее видеть. Подавив тяжелый вздох, графиня Чернышева нацепила на лицо приветливую улыбку и поспешила спуститься в салон. Оленька, в отличие от Мишеля и Катиш, отличавшихся высоким ростом, была миниатюрной блондинкой, практически точной копией их рано ушедшей из жизни маменьки, и в свои тридцать два года выглядела юной девушкой. Граф свою жену обожал, хотя они были женаты уже более десяти лет, и у них подрастали двое неугомонных отпрысков, племянников Михаила. Семья Чернышевых была счастливым исключением из общего ряда аристократических семейств столицы. Супруги не скрывали своего нежного отношения друг к другу. Втайне Мишель даже завидовал Александру, своему зятю, мечтая, что когда-нибудь и он тоже встретит ту, что станет для него женой, подругой, любовницей, — всем тем, кем была Ольга для своего супруга.