Звезда любви
Шрифт:
— Довольно! — Павел стукнул по столу кулаком. — Ваши обиды не имеют под собой никакого основания и просто нелепы, и смешны!
— Ну разумеется! — Юленька поднялась из-за стола и направилась к двери.
— Куда Вы? Мы еще не окончили наш разговор! — поднялся вслед за ней Поль и ухватил жену за тонкое запястье.
— А по мне, так он закончен! — твердо взглянула она в его горящие гневом серые глаза. — Нам больше нечего сказать друг другу!
— Это Ваше последнее слово, ma chИrie? — прищурившись, поинтересовался он.
Выдернув руку из его железной хватки, Жюли демонстративно потерла запястье и, бросив на супруга еще
После этого разговора в особняк на Сергиевской Павел отправился в самом скверном расположении духа. Отца дома не было. София Андреевна встретила сына с распростертыми объятиями, но не замедлила попенять ему на то, что он не очень-то спешил вернуться в отчий дом, успев при этом отдать распоряжение, чтобы сервировали стол в малой гостиной и сообщили барышне, что ее ожидают к чаю.
— Я ненадолго, maman, к чему устраивать чаепитие? — целуя ее в щеку, улыбнулся Поль.
— Хочешь сказать, что не собираешься возвращаться домой? — огорченно заметила княгиня.
— Совершенно верно! — кивнул Поль.
— Не думала, что Ваши разногласия с отцом зашли так далеко! Я, пожалуй, лучше всех знаю, что Николай Матвеевич порою бывает слишком упрям, — грустно улыбнулась она, — но все же я полагала, что Рождество мы, как положено, встретим вместе всей семьей.
— Сожалею, что огорчил Вас, — вздохнул Павел.
Взяв мать под руку, Поль направился в малую столовую, где расторопная прислуга уже заканчивала сервировать стол. Отодвинув кресло для княгини, Павел обернулся на звук открывшейся двери. В комнату легко впорхнуло чудное видение: льняные волосы Мари были уложены в замысловатую прическу, голубые глаза восторженно взирали на него. Присев в реверансе, Мари грациозно выпрямилась и очаровательно покраснела, когда, целуя ее тонкие пальцы, Павел произнес пару дежурных комплиментов.
Направляясь в отчий дом, Павел уже готов был рассказать матери о женитьбе, но появление кузины сделало этот разговор совершенно невозможным. Он нервно улыбнулся, не зная, что ответить на просьбу Софьи Андреевны сопровождать Мари на был к Шуваловым, что будет дан в Новогоднюю ночь. Молчание слишком затянулось, и чувствуя, что попал в ловушку, Поль все больше злился, но в конце концов все же заверил дам, что будет рад сопровождать свою очаровательную кузину на вышеупомянутый бал.
Софья Андреевна остро чувствовала, что сын что-то скрывает от нее, и даже отослала под благовидным предлогом Мари, чтобы иметь возможность беспрепятственно поговорить с ним, но благоприятный момент был упущен, и Поль уже не пожелал открыться ей.
Возвращаясь домой, Шеховской думал о том, что, как муха в паутине, все больше запутывается в той лжи, что сам же и создал вокруг себя, но более всего его огорчала ссора с женой. Как же ему хотелось примириться с ней, но он не знал, как подступиться к этой новой для него Жюли, безразличной и холодной. Неужто так быстро прошла ее любовь? Стоило ей только ощутить венчальное кольцо на своем пальце — и тотчас появились претензии, по его мнению, совершенно не обоснованные.
Однако сейчас он возвращался к ней, к своей жене — на квартиру, которую на удивление легко стал считать своим домом и намеревался встретить Рождество именно там, а не в особняке Шеховских, как того ждали от него. На Рождество принято дарить подарки, — подумал он и смутился: ведь он не побеспокоился о том.
Зайдя в первую же лавку, Поль остановился в растерянности — он совершенно не знал вкусов своей жены. Приказчик, опытным глазом заметив выгодного покупателя, угодливо улыбнулся и предложил свою помощь замершему в нерешительности гвардейскому офицеру:
— Ваше благородие, подарочек, никак, ищете-с?
— Можно и так сказать, — отозвался Шеховской.
— Не угодно ли будет взглянуть? — ловким движением извлек он из витрины шикарный бриллиантовый гарнитур, состоящий из серег и колье.
Гарнитур был великолепен, но скорее подошел бы более зрелой женщине, нежели юной девушке, да и денег таких, как вынужден был огорченно заметить князь, у него, увы, уже нет.
— Нет, не то! Что-нибудь нежное, что подошло бы девушке лет восемнадцати, — задумчиво произнес он, разглядывая соседнюю витрину.
Его внимание привлекла нитка жемчуга с застежкой в виде инкрустированного бриллиантами диковинного цветка, и он уже более не сомневался. Расплатившись, Павел забрал покупку и вышел на улицу. Вот теперь можно и домой! — улыбнулся он своим мыслям, забираясь в карету.
Каково же было его удивление, когда, вернувшись, он не застал Жюли. Перепуганная Тася сбивчиво объяснила, что после его ухода барыня собралась куда-то, но ей ничего не сказала и с собой не взяла. Поначалу Павел не больно-то обеспокоился: ну, вышла куда-то, не вечно же ей в четырех стенах сидеть, скоро вернется, — размышлял он, уговаривая себя, что Юленька просто решила пройтись или что-то прикупить в лавках, что были неподалеку. Но Жюли не появилась к обеду, и он постепенно начал терять спокойствие. В голову лезли самые нелепые и одновременно страшные мысли: а вдруг с ней случилось что? Аппетит пропал. Обед в одиночестве не принес никакого удовольствия. Выпив только бокал вина, Поль отодвинул нетронутую тарелку и поднялся из-за стола. Пройдя в кабинет, он попытался было читать, но, едва взяв в руки газету, в раздражении отбросил ее в сторону и подошел к окну. Из кабинета он перебрался в гостиную, где продолжил метаться от камина к окну, то и дело поглядывая на улицу в надежде заметить знакомую фигурку.
Смеркалось, а его жены все не было дома. Беспокойство переросло в настоящую панику, но Павел просто не знал, куда бежать и где искать ее. На улицах уже зажигали фонари, когда во входные двери тихо постучали. Поль каким-то внутренним чутьем определил, что это вернулась Жюли, и метнулся в прихожую, на ходу отодвинув Прохора, который уже собирался открыть дверь.
Это действительно была она. Щеки ее раскраснелись с мороза, глаза искрились весельем — и это в то время, когда он с ума сходил от беспокойства за нее! Павел чувствовал, как в крови закипает ярость.
— Где Вы были? — едва ли не прорычал он.
— У подруги, — невозмутимо пожала плечиком Жюли и, обойдя нависшего над ней супруга, прошла дальше.
Отбросив беличью муфту, Юленька расстегнула салоп, аккуратно стянула с рук тонкие лайковые перчатки и развязала ленты капора. Прохор, принимая из рук Жюли верхнюю одежду, опасливо покосился на хозяина. Павел, застывший на пороге, едва сдерживался: плотно сжатые губы, мечущие молнии прищуренные глаза выдавали его отнюдь не безоблачное настроение.