Звезда в хвосте Льва
Шрифт:
– Давайте об этом и поговорим, – встрял Журавушкин, которому вовсе не нужен был панегирик постельным талантам его клиентки. Черт возьми! И этот с ней спал! – Кто в этом трио зарабатывал деньги?
– Они были отличной командой, – оживился Родницын. – И то, что все держалось на Ромашове, не совсем правда. Каждый четко знал свои функции, поэтому они и преуспевали. Андрей, при всем моем уважении – лишь верхушка айсберга. Но всю подготовительную работу до того, как подписан контракт и заплачены деньги по нему, делала чета Раевичей. Я с большим уважением отношусь также и к Фиме. У Раевича огромные связи. Помню, как мне надо было протолкнуть на федеральный канал один спорный проект. Мне необходим был выход на главного редактора
– Значит, желание сотрудничать было обоюдным? Ромашова, Ефима Ивановича и Рары?
– Прекрасная команда! Да что там! Лучшая! Рара – гениальный пиарщик и бесподобный пресс-секретарь! Я уж не говорю о ее вкусе! Одно время Ромашов (прости меня, Андрей) снимался, где попало. Это едва не испортило ему имидж. А теперь он где? В полном метре! И пойдет еще дальше! То есть, я хочу сказать, что Андрей достоин награды на любом международном кинофестивале! За десять лет он вырос в настоящего большого актера!
– И немалую роль в этом сыграли Раиса Гавриловна и Ефим Иванович, – добавил Журавушкин.
– Конечно! Такому крепкому тылу любой бы позавидовал!
– А что же Настя, которая в него вклинилась?
– Она взяла больше собственного веса, – поморщился Родницын. – И просто надорвалась.
– Но ведь это ее убили, – напомнил прокурор.
– Я уверен, что это был несчастный случай. Хотя, я лично слышал, как они выясняли отношения.
– Ну-ка, ну-ка? – оживился прокурор.
– Я заехал к Ромашову перед отъездом в Тунис, – пояснил Родницын. – Мне надо было заручиться согласием Андрея на совместную работу в сентябре. Канал хотел видеть в главной роли именно Ромашова. Последнее время дела у Андрея резко пошли в гору. Настя обошла со своей историей все каналы, она так пиарилась, что едва увидев Ромашова на экране, все, а особенно дамы, прилипали к ящику. Вот я и поехал договариваться. Ворота мне открыла Василиса Петровна. Сказала, что они в доме. Хозяева, то есть. Я прекрасно знал сад, расположение комнат в особняке Ромашова, и не нуждался в провожатом. Василиса Петровна тоже была уверена, что я и без нее разберусь, и осталась у ворот. Она как раз указывала садовнику, куда надо пересадить розовый куст, который почему-то так и не зацвел. Я прекрасно это помню, потому что сам люблю цветы, – немного виновато улыбнулся Родницын. – Этот куст портил весь вид, плетистые розы в усадьбе у Ромашова, доложу я вам, великолепны! – Дамы, сидящие в зале, оживились и заулыбались. – Проходя по саду, я задержался у одной из клумб. Не отказал себе в удовольствии полюбоваться прекрасными цветами. И гамак в саду такой удобный… – Родницын вздохнул. – А я живу в городе, летом пыльном и душном. Вот я и присел на минутку, каюсь. Качнутся разок-другой… И тут вдруг услышал на веранде голоса. Говорил Андрей. Я услышал: «Решено, мы женимся. А ты собираешь чемоданы и уезжаешь отсюда. Я больше не намерен это терпеть!».
– Вы не ошиблись, Иван Аркадьевич? – удивился Журавушкин. – Ромашов сказал именно так? Такимтоном? Так жестко?
– Да. Меня тоже это удивило. Я никогда не слышал, чтобы он так резко разговаривал с Рарой. Вот она с ним, да. Можно сказать, что она его строила. А он… В общем мне стало неловко, я поднялся из гамака и окликнул их. Мол, к вам гости! На веранде я увидел Ромашова и обеих женщин, Настю с Рарой. Вид у всех троих был взволнованный.
– Так-так-так! – обрадовался прокурор. – Все подтверждается! Как бы то ни
– А вы уверены, что Ромашов сказал это именно Раре: «собираешь чемоданы и уезжаешь отсюда»? – вмешался Журавушкин. – Раре, а не Насте?
– Но ведь о свадьбе Ромашова со Стейси Стюарт давно уже все говорили! – вмешался Родницын. – И сам Андрей это не опровергал!
– А что если это был просто пиар? – парировал Журавушкин.
– Раиса Раевич была замужем, – напомнил прокурор. – И Ромашов, извините, никак не мог сделать ей предложение. Если бы он хотел на ней жениться, он бы сделал это давно. Время у него было: целых десять лет!
– Извините, он не мог этого сделать, – опять вмешался Родницын. – Какое-то время это было у него в контракте: не жениться. Главный секс-символ должен быть холостым. Потом, конечно, Андрей стал вполне самостоятельным и мог сам диктовать условия. Но Рара, при всем моем уважении, ему никак не подходила. Вот Стейси – да. Они были очень красивой парой, журналисты буквально ходили за ними по пятам. Жаль, что все так печально закончилось, – вздохнул Родницын.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – развел руками Журавушкин, который так и не понял: помог он Раре или навредил?
– На этом мы сегодня и закончим, – стукнул молоток. – Следующее судебное заседание состоится в понедельник.
Перед тем как Рару увели из зала суда, Журавушкину удалось с ней поговорить.
– В понедельник я начну допрашивать свидетелей защиты, – обнадежил он погрустневшую женщину. – В суд придет Василиса Петровна. Сдается мне, она многое не договаривает. Я постараюсь выжать из нее правду.
– А если она скажет, что видела Фиму, который крался к двери?
– Ну, тогда извините… – развел руками Журавушкин. – Я вынужден буду вмешаться. Тогда Ефиму Ивановичу придется сказать все.
– Не надо этого делать, – тихо попросила Рара. – Вы же видите, что происходит. Кто-то идет на шаг, на два впереди вас. Этот человек все подготовил. Главное, не расстраивайтесь, Аркадий Валентинович, когда вам нанесут главный удар.
– Какой удар? – встрепенулся он.
– Этого я не знаю. Но жду сюрприза.
– Вы же умная женщина! Вы должны понимать, к чему все идет? Или я чего-то не знаю?
– Вы знаете все, – пожала плечами Рара. – Блуждать-то негде. Все те же три сосны. Но я уверена, что нас ждет красочное шоу.
– Что передать вашему мужу и… Ромашову? – он чуть не ляпнул любовнику.
– Что я готова.
– К чему? – удивился Журавушкин.
– Ко всему.
– На выходных я поеду к Андрею Георгиевичу, и мы все обсудим. В понедельник я буду во всеоружии.
Рара только грустно улыбнулась.
На выходных, наконец, прояснилось. Природа вдруг вспомнила о том, что бабье лето свой срок так и не отбыло, и привела в исполнение отложенный приговор: две недели тепла. Неожиданного для середины осени, и оттого еще более радостного. Сразу выглянуло солнце, мигом разогнав дождливые тучи, воздух прогрелся, и возникло ощущение, будто смотришь на мир сквозь запотевшее стекло: от успевшей остынуть земли и промокших деревьев поднимался еле видимый парок.
Журавушкин приободрился и постарался забыть о своих неприятностях. Решающая битва была впереди. Он предупредил о своем визите, но все равно удивился, когда Ромашов встретил машину у шлагбаума, на въезде в поселок. Актер выглядел расстроенным, и это шло ему гораздо больше, чем мрачная сосредоточенность. Проезжавшая мимо женщина на красной спортивной иномарке задержалась у шлагбаума и о чем-то оживленно беседовала с Ромашовым. Тот сдержанно отвечал, в нетерпении поглядывая на дорогу. Как только Журавушкин подъехал, Андрей Георгиевич извинился и тут же покинул разочарованную даму.