Звездная Кровь. Изгой VII

Елисеев Алексей Станиславович

Я не ответил, сосредоточившись на своём двойнике. Она хотела быть рядом, хотела помочь, я это понимал. Но я не мог этого допустить. Не сейчас. Не здесь. Близость делает слабым, а слабость в этом проклятом месте — это верный смертный приговор. И я не собирался подписывать его ни себе, ни ей. Потребовалось ещё несколько ударов Плетью пока я не расколол своего двойника на тысячи мелких осколков. Физически я победил. Но внутри… внутри его слова осели тяжёлым, горьким осадком.

Когда все наши кошмарные отражения были повержены, оставив после себя лишь звенящую тишину и горький, неприятный осадок, мы подошли к самому центру этой ледяной долины, где возвышалось огромное, центральное зеркало.

Оно было выше всех остальных, и его гладкая, чёрная поверхность пульсировала, как огромное, живое сердце, излучая волны холода и той самой древней, зловещей магии, которую я уловил раньше. Ами, всё ещё бледная и осунувшаяся после своей изматывающей схватки, посмотрела на меня. В её глазах плескалась усталость, но и решимость.

— Это ключ, Кир, — сказала она тихо, её голос был немного хриплым. — Разбей его. Он должен открыть путь дальше. Возможно, что именно там держат Юлину. Я не уверена в этом, но это самый вероятный вариант.

Я сам смутно чувствовал, что без разрушения этого гигантского зеркала мы дальше не двинемся. Молча кивнув, активировал Скрижаль. Сейчас не время для сомнений. Выбрав уже зарекомендовавшую себя Руну Плети Тьмы, я нанёс удар в центр этого пульсирующего зеркала. Его поверхность дрогнула, по ней, как паутина, пошли глубокие трещины, и через мгновение она разлетелась на тысячи мелких, острых осколков с оглушительным, режущим уши звоном. На месте разбитого зеркала открылся проход — тёмный, зияющий, как распахнутая пасть какого-то чудовища, ведущий вглубь, в неизвестность. И от него веяло таким замогильным холодом, что это невольно заставило поёжиться и задуматься о смерти.

Я посмотрел на своих спутников. Все были измотаны, не столько физически, как психологически. Эти проклятые зеркала оставили глубокие, кровоточащие следы в каждом из нас, и я знал, что эти невидимые раны не скоро заживут. Если заживут вообще. Но пути назад уже не было. Мы должны были идти дальше, в самое сердце этого ледяного кошмара.

— Ну что? — бросил я, смахивая с куртки невидимую пыль. — Похоже, на сегодня ещё не всё. Пошли. Посмотрим, что нас ждёт впереди.

— Может, хоть впереди окажется что-то повеселее и пооригинальнее, чем наши собственные унылые рожи…

Отозвался Чор.

Я шагнул в темноту, и остальные, помедлив мгновение, последовали за мной. Обратного пути, как ни крути, не предполагалось.

324

В любой другой ситуации я бы уже давно скомандовал привал, но внутреннее чутьё подсказывало, что в этом месте нельзя останавливаться ни на миг. Иначе мы останемся здесь навсегда, как эти каменные истуканы.

— Хозяин, — прохрипел Чор, едва перепрыгнув очередную внезапно разверзшуюся пропасть, цепляясь за край своими короткими синими лапками. — Ты уверен, что мы идём в правильном направлении? По-моему, мы всё глубже лезем в самую задницу какого-то очень злого и очень старого демона. Может, вернёмся, пока не поздно? Я даже согласен жрать похлёбку из песчаных бобов на воде, лишь бы выбраться из этой проклятой дыры!

Голос моего спутника был полон раздражения и плохо скрытого страха.

— Поздно, коротышка, — отрезал я холодно, оглядываясь по сторонам, пытаясь уловить малейшие признаки опасности в этом гулком полумраке. — Обратной дороги нет. Только вперёд. И постарайся не сломать себе шею, пока будешь ныть…

Минтен, несмотря на видимую усталость, шёл впереди всех с мрачной, почти фанатичной решимостью. Надежда увидеть Юлину живой, вырвать её из лап этого кошмара придавала ему сил, но его лицо было осунувшимся, а глаза лихорадочно блестели, как у человека, балансирующего на грани безумия. Мико шагала рядом со

мной, её дыхание было тяжёлым, прерывистым, но она не жаловалась, лишь изредка бросала на меня быстрые взгляды, будто ожидая подвоха от самого храма. Ами, как всегда, замыкала наше шествие, её лицо оставалось непроницаемым, но я замечал, как её фиолетовые глаза напряжённо осматривают каждый угол, каждую тень, ожидая опасности, которая, я был уверен, не заставит себя долго ждать.

И предчувствия не подвели. Из теней, отбрасываемых колоннами-статуями, на нас внезапно выскочили культисты Песчаного Великана. Это были фанатики в рваных лохмотьях, их лица были скрыты под грубыми масками из засохшей глины, а глаза горели безумным, нечеловеческим огнём. Они были вооружены зазубренными клинками и копьями, острия которых поблёскивали в тусклом свете храма. Двигались они быстро, с нечеловеческой реакцией, не обращая внимания на раны, словно боль была для них лишь раздражающим пустяком, а их боевой клич был похож на вой голодных волкеров, беспощадно резавший слух.

— Ну, вот и приёмный комитет подоспел, — пробормотал я, криво усмехнувшись, активировал Скрижаль и метнул в толпу обезумевших фанатиков Руну Огненный Шар.

Взрыв с ревущим гулом разметал нескольких из них, их тела разлетелись в стороны, объятые пламенем, но остальные продолжали напирать, словно не замечая потерь, их вой становился только громче, злее. Тем не менее, Алый Шип, перечеркнувший сразу несколько фанатиков, заставил тех поумерить прыть.

— Юлина! — внезапно закричал Минтен, его голос сорвался на хрип, полный отчаяния и надежды.

Я проследил за его взглядом. Девушка была привязана к огромному, мрачному каменному алтарю в самом центре зала, её одежда была разорвана в клочья, а на бледном лице застыло выражение дикого, почти животного ужаса. Минтен, не раздумывая ни секунды, бросился к ней, не обращая внимания на опасность, на культистов, на всё вокруг.

— Стой, дурак! — рявкнул я, но было уже поздно.

Один из культистов, вырвавшись вперёд, стремительным движением ударил Минтена ножом в бок. Тот вскрикнул, пошатнулся и упал на одно колено, но тут же, с рычанием, попытался подняться, продолжая рваться к Юлине, оставляя за собой кровавый след.

— Маблан тупой! — выругался я сквозь зубы, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Ами, прикрой его! Мико, Чор, держите их на расстоянии!

Бой был хаотичным, жестоким, выматывающим. Культисты лезли со всех сторон, их было слишком много, словно они вытекали из самих стен храма. Мне пришлось вступить в ближний бой, отбиваясь от врагов иллиумовым мечом и Плетью Тьмы, которая бесшумно разрезала воздух, наводя на врагов ужас. Ами стреляла из лука с пулемётной скоростью, прикрывая Минтена, который, несмотря на рану, всё же добрался до Юлины и дрожащими руками пытался перерезать грубые верёвки. Мико, опустошив барабан револьвера, сражалась тамогавком с яростью берсерка. Её топорик сверкал в полумраке храма, словно молния, оставляя за собой кровавые росчерки, каждый её удар был точен и смертелен.

Чор Комач, который обычно предпочитал держаться в стороне от прямой драки, отсиживаясь за спинами других, на этот раз проявил себя с неожиданной стороны. Когда один из культистов, высокий и тощий, как жердь, зашёл Ами со спины, замахиваясь массивным тесаком, синекожий коротышка, несмотря на вечное нытьё, вскинул свой «Найторакс» и сделал точный, выверенный выстрел. Культист рухнул замертво, даже не успев издать звук, а Ами, не оборачиваясь, лишь коротко кивнула Чору в знак признания. Кажется, даже её ледяное, непроницаемое сердце слегка дрогнуло от такого неожиданного проявления храбрости со стороны зоргха, которого она всегда презирала.