Звездная Кровь. Изгой VII
Шрифт:
Наконец, когда последний культист был повержен, его тело с глухим стуком упало на холодный камень пола, мы смогли подойти к алтарю. Минтен, тяжело, прерывисто дыша, уже перерезал верёвки, и голая Юлина была свободна. Но её вид… Он был ужасен, почти невыносим. Она была жива, но её глаза были пустыми, безжизненными, как у куклы, а на измождённом лице застыло выражение глубокого, бездонного отчаяния. Она смотрела на Минтена, на нас, как на призраков, как на что-то нереальное, чего просто не могло быть в её кошмаре.
— Зачем… — прошептала она, её голос был слабым, надтреснутым, словно стекло на грани того, чтобы разбиться. — Зачем вы пришли? Лучше бы… лучше бы вы меня не спасали… Лучше бы оставили меня здесь…
Её слова ударили по Минтену сильнее, чем нож культиста,
— Мы пришли за тобой, девочка, — сказал я тихо, стараясь вложить в эти слова решимость и уверенность, которых у меня не было. — И мы вытащим тебя отсюда. Даже если ты сама этого не хочешь. Даже если ты уже сдалась, нужно продолжать жить. Иначе они победили.
Она слабо покачала головой, слёзы покатились по её щекам, оставляя мокрые дорожки на запылённом лице.
— Вы не понимаете… Он… он уже здесь… Песчаный Великан… Ритуал уже начался… Вы опоздали…
Я посмотрел на Ами, стоявшую чуть поодаль. Её лицо было мрачным, губы сжаты в тонкую линию.
— Она права, Кир, — сказала она, её голос был низким, почти шёпотом, но в нём сквозила холодная уверенность. — Я чувствую его присутствие. Он пробуждается. Прямо сейчас…
В этот момент пол под нашими ногами снова задрожал, но на этот раз гораздо сильнее, чем прежде, словно само сердце храма начало биться чаще, с нарастающей яростью. Колонны-статуи, эти молчаливые стражи древнего ужаса, начали трескаться, осыпаясь каменной крошкой, а из глубины храма, где-то далеко в темноте, донёсся низкий, рокочущий звук, от которого закладывало уши и холод пробегал по спине. Песчаный Великан. Он действительно пробуждался, и его пробуждение не сулило нам ничего хорошего.
— Ну что ж, — сказал я, активируя Скрижаль.
Мой голос звучал почти буднично, но внутри всё напряглось в предвкушении новой, ещё более страшной, возможно, последней схватки.
— Похоже, финальное представление начинается. Чор, помоги Минтену с Юлиной, держитесь позади. Ами, Мико, готовьтесь.
Я посмотрел на Юлину. Она была сломлена, измождённое лицо выражало только бездонное отчаяние в её глазах. Отметив про себя, что не испытываю к бедной женщине и капли сострадания. Будто во мне что-то перегорело. Что-то очень важное. Вместе с тем, во мне и страха не было.
Именно в этот момент, подумалось о том, что же такое свобода. Роскошь, как однажды сказала Ами? Или просто иллюзия, за которую мы цепляемся, пока не поймём, что давно уже сломлены внутри, что мы — лишь тени самих себя? Я не знал ответа. И, возможно, никогда не узнаю. Потому что мне предстоит бой. Возможно, последний и решительный. Но это единственное, что я умею. Единственное, что сейчас остаётся.
Проход, открывшийся на месте разбитого центрального зеркала, вывел нас в гигантскую, подавляющую своей мрачной грандиозностью структуру, высеченную из песчаного камня. Это место было ещё более зловещим, чем всё, что мы видели до сих пор, словно само воплощение древнего, нечеловеческого ужаса, спящего в глубинах времени. Каждая массивная колонна, поддерживающая высокий, гулкий свод, представляла собой окаменевшую фигуру древнего воина, застывшего в мучительной, неестественной агонии. Их лица, вырезанные с пугающей детализацией, были искажены безмолвным криком, руки тянулись к каменному небу, словно моля о помощи, которой они так и не дождались. Казалось, их каменные пустые глаза будто следили за нами, провожая каждый наш шаг тенью невысказанной боли. Гравитация здесь работала странно, пугающе непредсказуемо — пол под ногами то становился вязким, как болотная трясина, хватая за сапоги, то внезапно проваливался, открывая бездонные, чёрные пропасти, из которых веяло холодом небытия. Я использовал Руну Уменьшение
325
Центральный зал проклятого капища превратился в кипящую арену. Казалось, что воздух дрожал и вибрировал от древней, первобытной, почти осязаемой злобы. Песок под нашими ногами ожил, закружившись в безумном, слепом вихре, который вскоре, на наших глазах, сформировал гигантскую, чудовищную в своей ассиметричности фигуру Песчаного Великана. Это была не просто тварь из песка и обломков костей — это был сгусток чистой, концентрированной ненависти, воплощение чего-то настолько старого, настолько чуждого человеческому пониманию, что разум просто отказывался это осмыслить и объять. Его тело, сотканное из ревущих песчаных бурь и обломков прошлого, погребённых под толщей песка цивилизаций, возвышалось над нами, как живая гора, а каждый его шаг отдавался глухим, сотрясающим землю гулом, от которого трещали и осыпались древние колонны храма. Его незримое присутствие давило на разум, будто гигантская, невидимая лапа сжимала череп, пытаясь раздавить его. Я чувствовал, как моя воля начинает гнуться, трещать, как перегруженная сталь, но что-то внутри — может, мой жалкий Навык Ментальной Устойчивости, а может, просто звериное упрямство, нежелание сдаваться — не давало мне окончательно сломаться. Я не знал, надолго ли меня хватит, но отступать было некуда. За нами были те, кого я должен был защитить.
Моя память, как назло, всегда выбирала самые неподходящие моменты, чтобы вытащить из своих глубин картины прошлого. Я вспомнил, почти увидел воочию, как моя десантная группа, ещё в той, прошлой жизни, подавляла кровавое восстание в Небесном Шпиле, вызванное А-сущностью под кодовым названием «Лилит», прорвавшейся из Грани. Тогда, как и сейчас, эта мерзкая сущность собрала вокруг себя толпы последователей — обычных земных колонистов, одурманенных её тёмной, извращённой волей. Здесь, в этой проклятой Кровавой Пустоши, это песчаное чучело, именуемое Песчаным Великаном, сплотило вокруг себя дикарей и мутантов с доброй четверти всей пустыни, создав свою армию фанатиков. В голове, словно наяву, всплыли обрывки лекции, которую нам когда-то читала Далия, представленная командованию как Аниматург высшей категории. Её голос, холодный, чёткий, почти безэмоциональный, словно вырезал слова прямо в моём сознании:
«Следующая по рангу азурическая сущность, с которой вы можете столкнуться, — это „Див“. По мнению аниматургов, появляется в результате долгих, мучительных скитаний анимы в Грани, вне благословенного круга перерождений. Наказанные или проклятые, возможно, сами отказавшиеся от перерождения, лишённые возможности нового воплощения, они обитают в пустой, холодной бесконечности А-пространства. Такой заблудший дух под пагубным воздействием Азур — тёмной энергии Грани — перерождается в злобную, мстительную сущность, обретающую лишь подобие разума, но огромную силу. Это чрезвычайно опасное создание, повредить которому может только оружие с ярко выраженным азур-поражающим фактором…»
Слова, сухие и безжалостные, лились дальше, рассказывая о «Дивах», об их способности вселяться в тела смертных, превращаясь в нечто, что мы называли «Сауроном», «Лилит» или «Идзанами», в зависимости от проявлений. О том, как они становятся вожаками стай, лидерами культов, неся разрушение и хаос. Затем Далия перешла к ещё более опасным, почти непостижимым тварям — «Ахриманам», сверх-сущностям, чудовищному сплетению множества душ, ведомых изощрённым и абсолютно чуждым человеческому пониманию разумом. Они — живое воплощение первобытных пороков: неутолимой агрессии, всепоглощающей жадности, слепого, иррационального насилия. Их появление в реальном мире — это всегда стихийное бедствие, катастрофа планетарного масштаба.