Звездные часы и драма «Известий»
Шрифт:
Когда выходили названные статьи, редакция еще не высказывала своего мнения: она «за» или «против» участия Ельцина в президентских выборах. Тогда, в январе — начале февраля 96-го, вопрос для газеты стоял по-другому: какой кандидат от демократических сил способен одержать верх над коммунистом? И мы участвовали в развернувшихся на политическом горизонте поисках такого человека. Участвовали чисто по-газетному: освещали фактически начавшуюся предвыборную кампанию, готовившуюся к своему официальному старту. Старались давать побольше информации, возникающих версий, разных суждений. Фигурировало много фамилий кандидатов в президенты, которые назывались различными инициативными группами с демократического фланга. Это были политики и экономисты Егор Гайдар и Григорий Явлинский, премьер Виктор Черномырдин и мэр Москвы Юрий Лужков, мэр Санкт-Петербурга
Тем временем Центральный исполнительный комитет зарегистрировал уже сорок пять инициативных групп, выдвинувших свыше тридцати кандидатов в президенты, а того единственного, который устроил бы всех сторонников кардинального обновления России, по-прежнему не было. «Растерянность в стане демократов» — под этим названием 13 февраля выходит в «Известиях» развернутая информация о том, что Гайдар неожиданно предложил выдвинуть кандидатом от объединенных демократических сил нижегородского губернатора Бориса Немцова. Причем в одной связке с Явлинским как кандидатом в премьер-министры. По сообщению нашего корреспондента Василия Кононенко, Гайдар и Немцов имели продолжительный разговор на эту тему перед отъездом на форум в Давос. Несмотря на давление со стороны Гайдара, который пытался убедить Немцова в том, что его участие в президентской кампании нужно не столько ему, сколько России и демократии, губернатор своего согласия не дал.
Все ждали, как поведет себя Ельцин, будет баллотироваться или нет. Хотя против него были настроены как раз многие демократы, считавшие его кандидатуру наихудшим подарком демократии и наилучшим — для противоборствующего, коммунистического лагеря. От самого же Ельцина, из его окружения не исходило никакой информации: ни да, ни нет. В действительности же, как станет известно гораздо позже, Борис Николаевич еще в конце декабря объявил своей семье, что после долгих размышлений окончательно принял решение: идти на перевыборы. По признанию его дочери Татьяны Дьяченко-Юмашевой, об этом кроме семьи знали всего несколько человек, умевших хранить тайны.
Наконец в один день — 15 февраля — произошли сразу два события, которых, как писали «Известия», ждали, в неизбежности которых не сомневался практически никто. На своей родине, в Екатеринбурге, Борис Ельцин объявил о своем решении бороться за переизбрание. В Москве на конференции КПРФ его соперником был выдвинут Геннадий Зюганов. Само по себе вроде бы случайное по времени совпадение как бы подчеркивало: именно эти фигуры станут главными претендентами на победу в президентской гонке. На этот день в Центризбиркоме было зафиксировано более четырех десятков соискателей, но страна понимала, что 15 февраля в открытую борьбу вступили два лидера, две непримиримые силы, каждая из которых рассчитывала победить и повести за собой Россию.
С этого дня для руководства и всей редакции «Известий» наступила полная ясность насчет позиции газеты в выборной кампании. Из всех выдвинутых демократических кандидатов мы предпочли действующего президента.
В отчете о его пребывании в Екатеринбурге наш собкор Александр Пашков написал, что на встрече с местными журналистами Ельцин высказался довольно откровенно: те средства массовой информации, которые рассчитывают на государственную поддержку, должны выражать интересы государства. Добавил:
— Волен говорить, что хочешь, — финансируйся сам. Ври за свои деньги.
Несмотря на растущие трудности, мы продолжали финансироваться сами и были по-прежнему вольны говорить то, что хотели. Врать при этом не пришлось — «Известия» открыто и честно выступили за Ельцина, потому что не видели в той выборной кампании другого кандидата, который смог бы выиграть схватку с коммунистом Зюгановым, пользовавшимся довольно широкой поддержкой населения.
Здесь коснусь неоднократно звучавших в разное время обвинений в адрес «Известий»: газета, мол, получала указания из ельцинского выборного штаба, когда и что надо печатать, а Голембиовский в нем чуть ли не ночевал, недаром же по итогам выборов он был поощрен Ельциным. Иной раз это говорилось таким тоном, что под «поощрением» имелось в виду нечто особенное, скорее всего материальное и притом весьма существенное — ну не меньше чем «мерседес» или БМВ.
Начну
Насколько я понимаю, эта скромная, больше формальная благодарность конкретно Голембиовскому была никак не за работу в штабе Ельцина — туда он, и я это хорошо знаю, лишь иногда наведывался. Ни его, ни других вышеназванных главных редакторов, которые, видимо, также заглядывали в этот, а может, и в остальные штабы, коих было одиннадцать по числу кандидатов в президенты, это не может компрометировать. Отмечалось, прежде всего, «активное участие» руководимой Голембиовским газеты, хотя лично он, и я это также могу свидетельствовать, в период всей выборной кампании был особенно энергичным и инициативным. Ну а разговоры о том, что якобы редакция получала указания по публикациям извне, мягко говоря, несерьезны, говоря точнее — это выдумки, полный бред.
Перечитывая сейчас материалы «Известий» той поры, я сужу о них не из сегодняшнего дня, когда идет уже третий, фактически — четвертый срок пребывания у власти Владимира Путина и все больше людей винят в его авторитарном воцарении ельцинскую Конституцию и второй заход в Кремль самого Ельцина, навязавшего России институт преемничества. Если следовать этой логике, то получается, что здесь есть и доля определенной вины «Известий», поддержавших в свое время проект этой Конституции и переизбрание на высший государственный пост ее главного вдохновителя. Но извиняться за это, тем более каяться нам, работникам газеты, не пристало, ибо неизвестно, к чему бы пришла страна сегодня, если бы в 96-м ее возглавил товарищ Геннадий Андреевич Зюганов. Тот Зюганов, который, говоря словами Анатолия Собчака в интервью «Известиям», «может быть, и попытался бы проводить политику хоть и популистскую, но не полностью отрицающую рыночные отношения. Но за ним стоит не просто политическая партия, а партия реванша, вот что самое страшное. Это партия тех самых функционеров, а их было три миллиона в Советском Союзе, которые потеряли опору в жизни. Главное даже не в том, что они утратили деньги, привилегии, они жизненную опору потеряли. И теперь, когда забрезжил шанс вернуться, они уже, не стесняясь, говорят, кого повесят, кого куда пошлют».
Вот этим и были пронизаны наши многие публикации — беспокойством, вполне обоснованной тревогой за судьбу страны, за всю организацию жизни ее граждан. С самого начала выборной кампании газета в основном вышла за рамки противопоставления двух личностей — возвышения образа «положительного Ельцина» и принижения «плохого Зюганова». Этим подходом больше отличались телевидение и всевозможная реклама с призывами «Голосуй или проиграешь», посланиями типа «Верю. Люблю. Надеюсь. Борис Ельцин» и нелестными фотомонтажами лидера КПРФ, сравнениями его с Гитлером. У большинства материалов в «Известиях» было два основных стержня. Первый — это объявленный бой коммунистической идеологии и тем, кто стремится вернуть ее в государственное русло. Второй — происшедший реальный сдвиг в сторону демократии и рыночной экономики, планы Ельцина по продолжению реформ и усилению гарантий социальных прав граждан, конкретные обязательства по исправлению ошибок и просчетов, по завершению войны в Чечне.