Звездный демон
Шрифт:
Если это причинит царю боль, Киа согласится даже на то, чтобы ее отец и мать поселились не во дворце, а в своем старом доме. Но только рядом с ней.
“Теперь я хотела бы родить Менесу дитя, - подумала царица. – Но способна ли я на это, как оказалась способна стать его соратником и советником?”
Киа прижала к себе мужа, казавшегося во сне гораздо моложе и беззащитнее, и поцеловала его спутанные длинные волосы.
“Не отошлешь ли ты меня от себя, Са-Ра, если я окажусь бесплодной?”
Менес вполне был способен на это. Уже изменивший один раз, пусть даже демону,
“Он верит и в меня, - подумала Киа. – Я – богиня, я – Маат, которой подчиняется все, и даже солнце… Вот так, господин мой”.
Великая царица еще раз поцеловала мужа и, прижавшись к нему, закрыла утомленные глаза.
Наутро Менес был по-прежнему подавлен, как будто вдруг ушла вся радость от победы. Едва ли следовало ожидать другого – Менес, несмотря на свои победы, свои необыкновенные дарования, ум и силу, был только человек, молодой человек, с корнем вырвавший себя из родной земли… чтобы создать заново себя, свои верования, обрести другую опору. Его уверенность в себе была подорвана внезапно и безжалостно. Менес был не Ра, живший тысячи лет и переживший столько потерь, сколько хватило бы, чтобы сломить тысячи смертных, чей век был так короток.
Киа завтракала вместе с мужем: никого больше он не хотел и не мог видеть. Киа не решалась заговорить с Менесом о своих родителях… просто сидела рядом с ним, давая ему силы своим сочувствием.
– Я увековечу их, - вдруг сдавленно сказал царь.
Киа вздрогнула.
– Что ты говоришь?
– Моего отца и мать. Прежде всего – мою мать, прекрасную Нефертари, - произнес молодой бог. – Я выбью ее имя на мраморной стеле и водружу эту стелу в храме Ра. В самом святилище!..
– Тише! – воскликнула Киа, видя, как муж весь вспыхнул, сжав кулаки.
– И статуи, - продолжал Менес. – Я хочу, чтобы мои родители вечно жили в своем образе, и прикажу мастерам Ра изваять их в самом твердом черном камне. Им будут поклоняться, как богам! Я прикажу!..
“А тебе?” - подумала Киа.
Несомненно, Менес намеревался подобным же образом обессмертить и себя, и свою царицу – теперь, когда такая мысль уже пришла ему в голову. Сколько же труда простых людей на это пойдет? Но царь сейчас не думал о простых людях.
После завтрака Менес вознамерился отправиться в родительский дом. Киа не могла предоставить его самому себе во время такого печального путешествия и вызвалась сопровождать повелителя. Менес принял ее предложение с молчаливой благодарностью.
– А твоя гвардия? – напомнила Киа. Менес усмехнулся почти презрительно.
– Я никого здесь не боюсь.
Вдвоем победители покинули дворец, не сказавшись никому – кроме стражника, стоявшего в карауле у дверей, который не посмел их задержать.
Они прошли по улицам, миновали пустую площадь перед храмом… город казался нежилым. Люди все еще боялись высунуться из домов. Какой-то горожанин попался царственной чете навстречу и поспешно упал носом в пыль…
– Вот видишь? – Менес посмотрел на жену со спокойным презрением. На того, кто преклонился перед ними, он даже не взглянул. –
“Ты просто еще слишком молод, - подумала Киа. – Враги нападают не только в бою и сражаются не только лицом к лицу”.
В своем пустом доме Менес задержался надолго.
Он медленно, с мучительной болью, выражавшейся и в лице его, и даже в поступи, обошел комнаты; опускался на колени и утыкался лицом в дорогие с детства вещи… садился в кресла, в которых сиживали мать и кормилица…
Киа глотала слезы, глядя на это.
Потом царь, не сказав ей ни слова, направился обратно во дворец. Киа уже забеспокоилась – сможет ли он сейчас удержать бразды правления? Способен ли думать о том, что никак нельзя отложить? Ведь они могут потерять все!..
В коридоре дома бога Менес столкнулся с одним из своих воинов. Тот отскочил и поспешно склонился перед ним.
– Прости, повелитель!
– Где ты был? – мрачно спросил Менес, хотя с большим правом такой вопрос его люди могли бы задать ему самому. Как мог он бросить их в эти важнейшие часы?
– Я побывал дома, царь, - ответил солдат, вернее – офицер; услышав, каким тоном это сказано, Менес быстро поднял голову.
– И что же?
– Моя мать и старший брат умерли, - ответил воин, глядя в землю. – У меня больше никого не осталось.
Губы Менеса дрогнули; и вдруг он быстро и горячо обнял офицера.
– Терпи! Укрепи свое сердце и молись!..
– Да, царь…
Когда Менес выпустил его из объятий, воин отвернулся, чтобы скрыть слезы. Менес же вдруг стал каким-то одухотворенно-спокойным, точно понял для себя что-то важное и утешительное.
– Иди и передай остальным мой приказ! – повелел он офицеру.
– Всем, сколько ни есть, собраться в тронном зале!
Воин отбил поклон и быстро ушел.
Когда все собрались, Менес прежде всего спросил – сколько из них отлучалось из дворца, чтобы повидаться с семьями. Воины пришли в замешательство: такого разрешения им не давали. Но Менес уже и сам видел, кто уходил домой… по лицам.
– Тем, кто еще не виделся с родными, даю такое дозволение, - ясным голосом сказал молодой царь. – Тем же, кто уходил без приказа…
– Впредь за такое будет следовать кара! – вдруг воскликнул Менес, встав во весь рост и сверкая глазами. – Вы подчиняетесь мне как военачальнику, вы приняли меня своим царем – а мои воины должны быть послушны мне, как корабль кормчему, как парус ветру! Все слышали?..
Люди виновато опустили головы. Менес видел, что некоторые из них плачут… от стыда и горя. Он был не одинок в своем несчастье.
– Мое сердце скорбит вместе с вами, - дрогнувшим голосом сказал Менес. – Знайте, что у меня умерли отец и мать… и когда я услышал об этом, мне показалось, что лучше бы мне быть нерожденным…
Все воины теперь слушали его. Менес умел завладевать вниманием людей.
– Но я верю, храбрые мужи… знаете ли, в чем моя вера?
– В чем? В чем?
Люди приподнимались, едва дыша, как будто слушали пророка.
– В том, что за смертью есть другая жизнь, а эта жизнь – только ее преддверие, - твердо проговорил царь.